Шрифт:
Закладка:
Как хороши мы были на выдумку мистификаций! Вспомнить только все эти религии, угнетающие проклятых и заставляющие их скрываться. Что на деле очень способствовало самоконспирации Общества и контролю за особо ретивыми и сильными экземплярами проклятий. Славные идеи нам тогда приходили!
В мыслях об этом, я не сразу обратил внимание на единственное строение на острове: покосившееся двухэтажное здание из давно почерневших досок, смотрело на меня множеством чёрных зевов окон без ставень и рам. Оно было столь тёмным, что я его поначалу и не приметил, в кромешной тьме. Однако, меня почему-то потянуло подойти к нему и заглянуть за едва держащуюся на петлях дверь.
Она легко открылась от одного моего толчка, открывая несколько сюрреалистическую картину внутри. Посреди тёмного, ветхого помещения, лишённого всякой мебели, сидел странный зверь, в окружении множества свечей. Он был одет явно не по эпохе. Я никогда не видел таких необычных доспехов, похожих скорее не на сталь, а на очень и очень гладкий камень. Да и сам их владелец относился к ящерам, которых редко ныне увидишь среди моря пушистых. Он напоминал мне варана и по его грузному, чешуйчатому лицу сложно было понять, какую эмоцию оно сейчас вырожало.
Впрочем, меня устраивало, что он при виде меня не схватился за своё странное оружие, напоминающее какой-то неправильный арбалет:
— Не считаешь, что тебе в последнее время часто везёт, Австер? — спросил меня ящер.
— Мне стоит спрашивать откуда ты знаешь моё старое имя?
— Вопросом на вопрос не отвечают в приличном обществе.
— Не знаю. Я никогда в таком не состоял. — я бесцеремонно сел напротив него.
— Что ж, тогда давай действовать более примитивно. Я просто за тобой наблюдал. Вообще не только за тобой, но и за всеми вами. В этом странном, иллюзорном мире-ловушке, вы были наиболее близки к моей цели. К Ванджинам.
— Значит и про них ты знаешь… Верно, пришёл далеко не отсюда и даже не из Альчеры.
— Логично мыслишь, тилацин! — слегка шипя проговорил он, — Как и сами Ванджина пришли не из этого мира.
— Разве не они его сотворили? И наш иллюзорный мир, и то пространство мыслеобразов, что мы зовём Альчерой?
— Они, конечно, они. И неплохо постарались, скажу я тебе. До них тут было совсем пусто и тоскливо. А тут вот, существа из совсем другого плана бытия, сотворили и удобную среду обитания для себя и энергетическую ферму, дающую бессчётное количество мыслей и волеустремлений для продолжения банкета. Но сами они бежали сюда, в это пустое пространство по определённой причине, знать которую тебе, в общем-то и не обязательно. Знай только, что я гонюсь за ними по пятам. Можешь считать меня своеобразным Вигилантом, чьи цели вдруг очень стали совпадать с твоими.
— Каким же образом?
— Видишь ли… Судьба — такая штука, против которой бесполезно бороться. Ванджина пытаются. Их акт творения направлен на то, чтобы победить эту вселенскую условность и дать своим детищам, да и самим себе свободу. Вы, с вашим Обществом, кажется, стали мешать этой цели. Вы напомнили своим богам о том, что судьба никуда не делась. Есть те, кого можно назвать её баловнями, а есть и неудачники, которые всецело заслужили своё положение. Вы явно относитесь к первым. И удача сейчас на твоей стороне. Даже учитывая твою маленькую неприятность с тем, что ваш мир может вдруг статься местом без богов и королей.
— Не томи, если знаешь, как вернуть всё в прежнее русло!
— Ты когда-нибудь раньше думал о том, чтобы убить бога?
— Это… Возможно?
— Разумеется, это возможно! Ванджина могут испытывать страх и убегать, а значит их вполне можно убить. Только не физическим оружием, нет. Тут потребуется кое-что совсем иное…
Феликс — Кошмары Альчеры
Словно демон в лесу волхвований, Снова вспыхнет моё бытиё, От мучительных красных лобзанийЗашевелится тело моё. И пока к пустоте или раюНеоборный не бросит меня, Я ещё один раз отпылаюУпоительной жизнью огня. Николай Гумилёв, "Завещание"
Четвёртая печать — Смерть
Я проснулся от того, что жаркое солнце жгло мою кожу и неприятно било прямо в закрытые веки. Немного поворочавшись, я обнаружил, что лежу на довольно горячем песке, так что каждое движение отдавалось противным жжением по всему телу. Мои губы пересохли и потрескавшийся язык не мог их увлажнить.
На дрожащих ногах и руках, я кое-как поднялся на четвереньки. Еле открыв глаза, я обнаружил себе на берегу небольшого озерца. Из последних сил, я бросился к мутной воде. Жадно зачерпывая её лапами и вливая в пересохшее горло, я не чувствовал себя сильно лучше. Сухость не проходила.
Наконец, я выхлебал столько жидкости неизвестного происхождения, что уже не мог выпить не капли. Хотя бы мои внутренности слегка увлажнились, чего нельзя было сказать, например о лице. Поэтому я нагнулся над водной гладью, чтобы умыться как следует.
Но практически сразу осёкся, стоило моему отражению возникнуть в воде. Ибо на моей голове больше не было того уродства, к которому я привык с детства: мой проклятый, вспухший и гнойный красный глаз бесследно исчез. На его месте было просто лицо, такое же, как и с другой стороны. Я не мог поверить отражению и потому бросился трогать внезапно излеченную часть. На ощупь она тоже была вполне нормальной.
Я ещё раз взглянул на отражение: в ответ на меня посмотрел вполне себе милый и приличный лис. Ничуть не отличающийся от других. Такого бы и семья приняла, и общество. У такого судьба точно сложилась бы просто прекрасно. Он был бы всеобщим любимцем, гордо носил бы свою фамилию и не оказался бы отверженным.
Мне даже не верилось, что он теперь был здесь. Что он теперь был мной. В голове стали всплывать очень обрывочные воспоминания о недавних событиях. Что, чёрт возьми, произошло? Я… умер и попал в рай? Это какое-то видение, подобное которому Зефир наслал как-то на Йозефа?
Йозеф… А где, собственно, Йозеф? Тоже… мёртв? И в смысле "тоже"? Я ещё не выяснил, мёртв ли я… Я ещё вообще ничего не выяснил! Что… что Мартин, чёрт возьми, сделал?
Я внимательно осмотрел своё тело. На нём не было ни единого пулевого отверстия. И прежде, чем я успел сделать из этого хоть какой-то вывод, я вдруг почувствовал, как
