Шрифт:
Закладка:
Кайсин высунулась чуть дальше из укрытия и разглядела группу вооруженных мужчин, спускавшихся с причаленной возле берега крупной джонки. Эти разительно отличались от воинов Нефритового легиона. Они были одеты как попало, в какие-то лохмотья, и напоминали промокших и побитых псов. Кажется, среди них виднелись раненые, обмотанные бинтами и повязками.
Тейтамах угрожающе поднимал трость и что-то кричал, но из-за дождя Кайсин не могла расслышать ни единого слова. Зато когда евнух отошел в сторону, ей удалось разглядеть вожака этой странной банды. Молодой, в многочисленных ссадинах и синяках, он пытался спорить с прислужником мага. Его лицо казалось смутно знакомым, но из-за застилавшего взор дождя было трудно что-то разобрать.
Кайсин протерла глаза от набежавшей воды и охнула.
Она узнала его.
Это был тот самый головорез, напавший на нее на рынке Лояна незадолго до свадьбы. Бывший друг Лю и Жу Пеня. Как же его звали?
– Хай Зу, – ответила она сама себе. – Что он тут делает?
Долго ждать ответа не пришлось.
Свет упал на рукава его одежды, где на левом плече красовалась небрежно завязанная зеленая повязка.
– О духи…
Тейтамах вдруг остановился и уставился на заросли камышей у воды. Он что-то сказал, и несколько солдат из его процессии направились к укрытию Кайсин. Позади вдруг послышался шум сминаемой травы.
Чья-то теплая ладонь обхватила ее руку. Кайсин узнала знакомое торопливое дыхание.
– Скорее, моя госпожа. Они не должны вас увидеть!
Это была Мэйсу.
Выдержка из трактата «О четырех драконах» автора Цинь Пиня Третий век со времен исхода Прародителей
Первый из всех людей вкусил крови драконьей и стихиями овладел, словно сам Духом был перворожденным. С его помощью Прародители понесли слово свое средь всех людей. Одаренных силами Прародителей становилось все больше, и вскоре стали они жрецами драконьими, пастырями людскими, что направляли народы, решали споры, поддерживали Баланс. Такова была задача каждого из жрецов.
Всех, кроме самого первого.
Имени его не знает ни одна летопись, не помнит ни один из людей, не сохранилось его ни в одной из легенд. Сами же драконы не хотят вспоминать его, ибо стыд их гложет, скорбь и тоска от деяний, сотворенных человеком тем.
Вновь они ошиблись. Мудрейший Шан Ше, могущественнейший Чжихан, прозорливая Ю Ми, прыткая Цзюэ и стойкий Гун Си. Всех их обманули и предали.
Ведь первый из людей стал первым Врагом…
Воссоединение
– …отныне и вовек мы – одно целое.
Лю разлепил глаза и слабо пошевелился.
Он лежал на куче тряпья, брошенной поверх старых циновок, там же, где провел последние пару недель. День ото дня ему становилось лучше, но во время редких бесед с Ши-Фу тот говорил, что выздороветь не удастся никогда. Сердце Лю, терзаемое чарами и слившееся воедино с осколком зеркала, до конца дней будет мучить его, и исправить это уже не получится.
Каждый раз, просыпаясь после долгих кошмаров, Лю прокручивал в голове все, что стряслось с ним с момента знакомства с Кайсин. Он постепенно начинал забывать ее лицо. Стоило напрячь память, и все мысли заволакивало непроглядной пеленой, будто кто-то нарочно не давал ему вспомнить чистоту ее голубых глаз, черноту длинных гладких волос, магнолиевый запах кожи.
И сладкий вкус бледных губ.
Сердце в такие моменты начинало биться сильнее и волны боли прокатывались по всему телу с ног до головы. Обжигающими молниями они впивались под кожу, сжигали изнутри, вырывались наружу, но Лю терпел.
Терпел так долго, как только мог, лишь бы хоть на одно короткое мгновение вернуть в памяти образ Кайсин.
Но не сегодня.
В этот раз она снилась ему. Лю видел их последнюю встречу, когда он, раненый, пытался дотронуться до нее, но руки проходили сквозь девушку, словно та была ледяной водой в горном роднике. Испуганное лицо Кайсин все еще стояло перед глазами, а в ушах звенели крики, полные боли и отчаяния.
Лю мечтал увидеть ее вновь. Однако сейчас вокруг были лишь серые, погруженные в вечерние тени стены старого покинутого дома на краю базарной площади. Он еще был в бреду, когда Ши-Фу и Жу Пень перенесли его сюда из их уютного жилища в трущобах. Его и израненного, измученного Си Фенга. Старому воину досталось не меньше, чем Лю. Телохранитель Кайсин так и не пришел в себя. Лишь изредка открывал глаза и стонал, снедаемый лихорадкой.
С трудом поднявшись с ложа, Лю нащупал кувшин с водой и жадно допил остатки. Хотелось еще. Он размял затекшие руки и сделал первый шаг. Отвыкшие от движения ноги плохо слушались. Трудно было представить, что совсем недавно Лю прытко прыгал по крышам, ловко перемахивал через заборы и ограды и карабкался по башне близ Синего дворца. Сейчас он ощущал себя не по годам старым и разбитым. Лю прошелся по комнате, с тоской посмотрел на заколоченное досками отверстие в стене, которое однажды помогло им с Жу Пенем сбежать от стражников, и присел на край лестницы. Ни Малыша, ни Ши-Фу дома не оказалось.
Он был здесь совсем один.
Монах и Жу Пень, наверное, снова ушли за едой. Лю чувствовал, что становится обузой для друзей. Неужели им теперь так и придется каждый день выбираться на опасные, полные солдат улицы, чтобы найти для него хоть немного хлеба? А если кого-то из них поймают? Или того хуже…
Глаза намокли от подступивших слез.
Он не желал портить никому жизнь, а еще сильнее не хотел, чтобы из-за него пострадал Жу Пень. Как быть, когда близкие готовы отдать ради тебя жизнь, а ты взамен причиняешь им только боль и неудобства? Возможно, действительно стоит остаться совсем одному? Увести все проблемы прочь от дорогих людей? Для него ведь все равно нет надежды на спасение. Ему суждено до конца дней страдать от неизлечимых ран во имя девушки, любить которую запрещено.
Быть может… стоит уйти? Пока никого нет…
Только теперь Лю с ужасом осознал, что лежанка с противоположной стороны комнаты опустела. Си Фенг исчез.
Наверху послышался шум.
– Духи, что это?
Лю отвык от
