нем очень жарко, но я не в восторге от того, что мне показывают ее промежность без трусиков. Она наклоняется, чтобы что — то прошептать Атласу, слишком тихо, чтобы я могла расслышать. Атлас усмехается и приподнимает бровь.

— Эта машина лучше, чем моя квартира, — бормочу я, откидываясь на мягкую кремовую кожу. Пахнет дорогими духами и выпивкой.

— Правда? — Эйла отворачивается от Атласа и, моргая, смотрит на меня, как будто не может осознать эту идею.

Когда мы вышли из клуба, я предложила вернуться в театр пешком. Эйла в ответ издала звук отвращения и указала на свои чрезвычайно высокие каблуки. Она просто сказала «нет» и позвонила своему водителю. Атлас не предложил машину, хотя у него, вероятно, она есть. Кто — то принес ему сменную одежду. Я не собиралась спорить; к тому же, здесь есть закуски.

Когда он попытался сесть к нам, я набросилась на него. — Это не такси. Езжай сам.

Он подмигнул Эйле и заговорщицки обратился к ней. — Я подумал, что мы могли бы поделиться. Не то чтобы тебе это помешает. Мы едем в одно и то же место.

Мы еще не тронулись с места. Водитель ждет в очереди машин, чтобы вернуться в движение. Я хватаю пакет с чипсами и уничтожаю их возмутительно быстро. Не желая пропустить ни крошки, я отправляю пакет в рот и опустошаю его.

Рука Эйлы опускается на сиденье рядом с бедром Атласа, и она наклоняется к нему, снова шепча. Я не неуверенный в себе человек. На самом деле я нравлюсь себе большую часть времени. Да, я, наверное, недостаточно часто меняю постельное белье, и однажды я так напилась, что меня вырвало на обувь жреца, а затем ударила его кулаком в нос, когда он попытался задержать меня за непристойное поведение. Конечно, часть моей души — могущественная сущность, способная свергнуть богов, но я хороший человек. Даже если я не всегда подпускаю людей близко.

Погружаясь в свою личную вечеринку жалости, я роюсь в корзинке с закусками, пока не нахожу упаковку шоколадного печенья. Я разрываю упаковку с чуть большей силой, чем необходимо, но мне удается схватить все печенье до того, как оно упадет на пол. Не то чтобы я бы все равно его не съела. Правило пяти секунд и все такое.

Я запихиваю в рот целое печенье, затем сомневаюсь в правильности решения, поскольку едва могу прожевать с закрытым ртом. Я откусываю два более аппетитных кусочка от второго печенья. Видите, я могу быть леди.

Эйла хихикает над чем — то, что говорит Атлас. У меня такое чувство, что она часто хихикает. Она наклоняет голову, посасывая нижнюю губу и накручивая прядь волос на палец.

Я стряхиваю крошки, которые упали мне на грудь, и открываю бутылку воды. Возможно, мне следовало спросить, а не наливать себе сразу. Нет, мне все равно. Глаза Эйлы мечутся туда — сюда между мной и Атласом. Я физически чувствую, как меняется ее преданность. Черт возьми.

У Атласа все еще улыбка на лице, когда он обращает на меня внимание, но она становится хитрой, когда направлена в мою сторону. Я прищуриваюсь, и мы пристально смотрим друг на друга. Машина наконец выезжает из пробки, и я знаю, что обратный отсчет начался. Скоро мы будем в театре. Мы наезжаем на кочку, и вода заливает мне руку. Это единственная причина, по которой я моргаю первой. Ублюдок.

— Я удивлен, что ты не пошла в «Nemean Enterprises». Все остальные пошли. — Низкий голос Атласа полон ласки. Я пожимаю плечами, как будто могу избавиться от того, как это на меня действует.

— Мне захотелось пойти в клуб, — невозмутимо заявляю я, допивая остатки воды одним долгим глотком.

— Конечно, — говорит Атлас без особого энтузиазма, а затем поворачивается к Эйле. — Ну, мне захотелось найти самую очаровательную женщину во всем Новом Олимпе, с которой я мог бы провести ночь.

— Никто никогда не называл меня очаровательной. — Я хихикаю.

Атлас приподнимает бровь, и Эйла поворачивает голову, чтобы одарить меня взглядом, который говорит: «Ты идиотка».

А. Точно. Он говорил об Эйле.

— Не могу представить, почему? — Спрашивает Атлас с ноткой смеха в голосе.

Не думаю, что мне нравится эта его очаровательная сторона. Мне нравится настоящий Атлас, тот, кто бросает убийственные взгляды и чьи губы постоянно сжаты в прямую линию. Эта версия является неискренней и фальшивой.

— Ты видел кого — нибудь из остальных? — Спрашиваю я Атласа, но на самом деле хочу сказать ему, что я первой нашла Эйлу. Это заставило бы меня говорить как маленького ребенка.

Его глаза темнеют, веки на мгновение слегка приоткрываются, прежде чем он кивает. — Большинство из них отправились в штаб — квартиру «Nemean Enterprises».

Я сжимаю бутылку с водой, пластик хрустит под моими пальцами. Больше он ничем не делится, но, судя по тону его голоса, что — то не так. Интересно, что там произошло. Не то чтобы это имело значение. В этом соревновании каждый сам за себя, даже если это должны быть мы против богов и жрецы.

Машина замедляет ход, и мы останавливаемся перед кинотеатром. Атлас выходит первым, протягивая руку Эйле. Она грациозно выходит из машины, осторожно высовывая из дверцы сначала одну ногу на каблуке, а затем другую, как будто ее научили, как выходить из машины как леди.

Я перемещаюсь по кожаным сиденьям, мои штаны прилипают и издают неприятный шум. Голова Атласа наклоняется, чтобы заглянуть внутрь машины. Уголок его рта дергается, а затем он захлопывает дверь у меня перед носом.

— Задница.

Я толкаю дверь обратно, открывая ее с излишней силой, и она рикошетом отлетает назад. Ловлю ее ногой, открываю и выскальзываю из машины. Атлас и Эйла не стали ждать и уже подошли к двери. Их головы склонились друг к другу, хотя Атлас намного выше ее. Я не буду думать о том, как хорошо они смотрятся вместе, оба необычные, симпатичные люди.

Я бегу трусцой, чтобы догнать их, втискиваюсь между Атласом и Эйлой и мгновенно чувствую себя так, словно разрушаю частную вечеринку. Это чушь собачья. Я нашла ее первой.

Дроны снова появились над головой, и я уверена, что, как только мы войдем в кинотеатр, в вестибюле будет больше камер. Мне не нужно вести этот разговор, где микрофоны будут улавливать каждое слово. Я толкаю Атласа плечом в бок и подставляю ему спину, отхожу в сторону, чтобы посмотреть на Эйлу.

— Ты готова? Нам просто нужно выйти на сцену. — На самом деле, я понятия не