Мысли о том, что я должна дожить до встречи с любимым, заставили пересмотреть свои взгляды к еде. Поэтому я, с усилием поднявшись на дрожащих руках, сделала пару глотков воды, не притронувшись к каше. А следующую порцию мерзкой жижи, не опробованную насекомыми, я немного съела — буквально пару ложек. Желудок тут же скрутило спазмами, и я сжалась на полу в один тугой комок боли и отчаяния.

С тех пор я понемногу ела, чтоб не умереть и не потерять рассудок. Гордость гордостью, но я должна была выжить в этой череде одинаково безрадостных дней.

И вот настал час, когда обо мне вспомнили. Двое безликих тюремщиков в чёрном зашли в темницу, брезгливо осмотрев меня. Той чашкой воды, что была у меня в распоряжении, я умудрялась немного утолить жажду и протирать лицо и иногда тело. Но, наверняка, вид у меня был удручающий.

Меня вели тёмными каменными коридорами, за стенами которых слышались сдавленные стоны и мольбы о помощи. Моя солнечная суть рвалась помочь этим людям, но меня толкали вперёд тычками рукояток меча в спину. Один раз я обернулась и в упор посмотрела на мужчину, который в очередной раз бессмысленно толкнул меня, хотя я и так шла вперёд. Он сбился с шага и отвёл взгляд, а второй рявкнул, чтоб я смотрела перед собой.

Наконец-то, мы вышли в другой коридор- более светлый и просторный, но с таким же гнетущим ощущением. В одну из дверей меня втолкнули, и я упала на колени, больно ударившись о каменные плиты пола.

— Правильно начинаешь, я люблю, когда передо мной ползают на коленях. Но тебе не поможет, — отец Лео издевался надо мной, его лицо выглядело очень довольным.

— Где Лео? — проскрипел пой голос.

— К свадьбе готовится, — весело ответил собеседник.

Я подняла на него взгляд, недоумевая, что он имеет в виду.

— Да не с тобой, дурочка! Тебе теперь одна дорога. Это же надо догадаться приворожить сына Главного Инквизитора! Но сынок тоже хорош, лучший охотник, хех… хорошо, что я вовремя об этом узнал.

Я упрямо молчала. Это не могло быть правдой. Этот жуткий человек просто истязал меня, выпивал мои эмоции, наслаждался муками, ведь пытать можно по-разному.

— Не веришь. Что ж, я сегодня добрый, — ухмыльнулся Бертольд, — я тебе покажу то, о чём говорю. И ты с лёгким сердцем сможешь пойти на костёр, зная, что о тебе никто плакать не будет.

— Вы лжёте! — едва прохрипела я.

— К твоему несчастью — нет. Стража! — крикнул Главный Инквизитор, — помойте её и дайте что-то надеть чистое, а то карету мне запачкает…

Меня отвели в какое-то помещение, где женщина со злобной и брезгливой гримасой сказала мне раздеться догола, а потом окатила меня с головы до пят посреди комнаты каким-то раствором, который пах так, что аж в носу щипало, а потом облила меня холодной водой, смывая его.

— Что это? — нюхала я свою кожу.

— Чтоб горела ярче! — заскрежетал смех этой уродины.

Напялив на меня одно из платьев инквизиторской прислуги — бесформенное серое рубище — она опять передала меня страже, а те снова повели бесконечными коридорами. Когда я почуяла свежий воздух, то поняла, что мы идём к выходу.

Так и оказалось. Во дворе тюрьмы стояла карета, конечно же, чёрная. Из открытой двери послышался голлс моего персонального мучителя:

— Я сам с ней поеду.

Стражники недоверчиво переглянулись и Бертольд вспылил:

— Если бы я не мог справиться с сопливой еретичкой, я бы не был Главным Инквизитором! Идите с глаз моих, пока я вас не отправил на Пустоши в патруль!

Те сразу поспешили скрыться, а отец Лео обратился ко мне.

— Что стоишь как не родная? Чуть дочкой мне не стала, а зайти в карету стесняешься, — будто добродушно засмеялся этот монстр.

Я не видела смысла сопротивляться, да и я хотела поймать его на вранье. Наверняка он был уверен, что я не поеду с ним, испугаюсь. И я, с вызовом подняв голову, шагнула на лестничку кареты.

А дальше мы ехали в тишине и полумраке. Я безо всякого стеснения рассматривала его, мне уже нечего было бояться. А он смотрел в ответ и улыбался.

— А ты дерзкая. Не была бы еретичкой, я бы, возможно, с сыном посоперничал.

— Вы же женаты, — брезгливо ответила я.

— Как мало ты знаешь о жизни, девочка…

Меня передёрнуло от плотоядной улыбки Бертольда и от того, что он назвал меня так же, как обращался ко мне Леонардо.

Вскоре мы приехали к каком-то парку, и инквизитор сделал мне знак рукой, чтоб я посмотрела в окно. Я уже отвыкла от ярких красок мира, они буквально ослепили меня, и вначале я ошалело таращилась на буйную зелень растений, синее небо и яркие осенние цветы. А потом я увидела пару, что сидела в тени деревьев на лавочке и обнималась. Мужчина ласково провел по щеке своей возлюбленной. А затем они поднялись и пошли по дорожке, что вела через залитую солнцем лужайку. Когда пара вышла из тени, то мне сразу захотелось умереть… Волосы мужчины пламенели в лучах солнца, я ни за что не могла перепутать эти рыжие вихры. И чем ближе подходили эти люди, то тем сильнее я убеждалась, что видела за окном Лео и… Кристанну. Теперь я могла рассмотреть их лица: они улыбались счастливыми светлыми улыбками и держалась за руки.

— Теперь мой сын освобождён от твоих чар и снова влюблён в ту, что ему предназначена. Они любят друг друга давно, а ты лишь недоразумение, которое я устранил…

Глава 40

Бертольд Ферраламо прожигал меня своим ядовитым взглядом. Я не знаю, какую реакцию он от меня ждал, но внутри меня всё заледенело и неожиданно успокоилось. Может быть так и смерть ощущается — как покой и смирение? Мне было досадно, что у меня не будет свадьбы, беременности, детишек и счастливой старости, но это я знала всегда.