этот храм, заходили в него и молились, когда бывали в Священном поселке, – но вы не представляете, каким он стал теперь. Изваяние Бога Лесов из него убрали, – вождь сказал, что для этого бога после построят новый храм, – но зато поставили статую Бога Войны, такую красивую и грозную, что и передать нельзя! Люди, говорю вам, что это самый грозный и самый великий из всех богов! Внешне он похож на нас с вами, но его взгляд беспощаден, лицо яростно, а в руках он сжимает лук; этот бог не знает жалости и милосердия к врагам.

Бог Войны любит, чтобы его почитали, и вождь Аравак устроил великолепный праздник для этого бога. В первый день праздника за час до рассвета из Дома Посвятивших Себя Богам вышли девушки в белом, с украшениями в волосах и на одежде, при том щеки их были выкрашены в красный цвет, а руки от локтей до запястий покрыты перьями попугаев. Затем юноши Священного поселка, во всем красном, в венках из пальмовых листьев присоединились к девушкам, – и все они вместе, возглавляемые нашим молодым жрецом (верховный жрец Баира был болен и не выходил из дома), проследовали в храм и возложили к ногам Бога Войны жареное мясо дичи и печеный батат. Выстроившись в определенном порядке вокруг статуи бога, они совершали обряды, сопровождаемые пением и танцами.

Посмотреть на это зрелище собрались все жители Священного поселка, так что мне едва удалось пробиться к храму, – да и то вряд ли я рассмотрел бы что-нибудь, если бы не великая милость Аравака: он узнал меня и велел своим воинам расчистить мне место в толпе, в первом ряду.

– О-о-о! – раздались восклицания жителей деревни. – Великий вождь ценит тебя, Капуна.

– Да, он меня уважает, – подтвердил Капуна с гордостью. – Итак, в первый день праздника, на рассвете, лучшие юноши Священного поселка и девы, посвятившие себя богам, воздали почести Богу Войны. Затем был проведен обряд очищения от демонов, вначале от малых; для этого напротив храма Всех Богов поставили столб из дерева, пустой внутри, высотой в два человеческих роста. Он до самой вершины был оплетен зеленой листвой, а у его подножия положили прекрасные цветы и кустарники. Забыл сказать, что изнутри столб был заполнен сухим хворостом и горючей смолой.

В полдень, когда исчезают тени, все те же девушки и юноши во главе с молодым жрецом подошли у столбу, и тут же заиграла музыка, такая красивая, что и передать нельзя: гудели большие раковины, били бубны, свистели тростниковые дудочки, – вы даже не представляете, как чудесно все это звучало! В это самое время вспыхнули костры, разложенные во дворе у храма Всех Богов, – и вслед за этим юноши и девушки, поднявшись к вершине столба, высыпали из мешков вовнутрь живых полозов, а потом, спустившись вниз, подожгли столб у основания.

Чтобы спастись от огня, змеи выползали на вершину столба, где они висели, пока не падали вниз. Народ, собравшийся на празднике, кричал от восторга, глядя на это, – и я, люди, признаться, тоже не удержался от радостных криков. Да и как было не радоваться, глядя на то, как подыхают в мучениях мерзкие твари, являющиеся, как известно, воплощением злых демонов малой величины!

– О, Капуна, ты мудр, ты самый мудрый староста из всех, кто у нас был, – протянул кто-то из собравшихся, а Мауна шепнула про себя: – Как быстро он выучился говорить…

– Первый день праздника закончился пиром и веселыми танцами, – продолжал Капуна, – а на следующий день настал черед жертвоприношений. Из числа пленников вождь Аравак выбрал наиболее подходящего; на этого человека надели такие же украшения, которые были накануне на избранных юношах и девах, посвятивших себя богам, – а лицо его закрыли маской, повторяющей черты Бога Войны. Этому человеку надлежало изображать бога, который должен был умереть, чтобы воскреснуть. Ведь бог ослаб за долгие-долгие годы, когда его не почитали у нас, а значит, ему следовало возродиться, дабы наполниться силой. Аравак сказал, что боги бессмертны, вернее, смерть богов – это начало их новой жизни. Боги должны умирать время от времени, чтобы стать еще сильнее.

Так вот, Аравак выбрал из числа пленников юношу, который должен был изображать Бога Войны. Тело этого юноши не имело ни малейшего порока; роста он был не высокого, но и не низкого, стройный, как тростник, с прекрасной осанкой. На нем был роскошный наряд – плетеная мантия и набедренная повязка из расписной ткани; на голову ему надели пышный убор из орлиных перьев, который обычно носят только верховный жрец или великий вождь; в волосы юноши вплели петушиные перья, лоб украшал венок из цветов, а на шее висели ожерелья из раковин.

Этому юноше оказывали такое почтение, что и рассказать невозможно: сам великий вождь Аравак преклонялся перед ним, а вслед за вождем – его сын Тлалок, старейшины, жители Священного поселка; склонился перед ним и я, и было у меня такое чувство, будто я кланяюсь богу!

Юноша был весел и приветлив со всеми, потому что ему дали выпить хмельной напиток; он благословлял всех нас и желал счастья, здоровья и процветания. С песнями и танцами привели его к храму Бога Войны, где был сооружен помост с жертвенным алтарем; там встретил юношу молодой жрец и под руку возвел его наверх, также оказывая уважение и внимание.

У алтаря ожидали два помощника жреца, добровольно вызвавшиеся из числа жителей поселка. Схватив юношу, они сорвали с него одежду и распластали на алтаре. Молодой жрец вспорол юноше грудь, погрузил в рану руку и вырвал его сердце, – надо заметить, что сделал он это так ловко, будто часто этим занимался.

– А что же Баира? – раздался чей-то голос. – Неужто он был так болен, что не мог сам совершить жертвоприношение?

Капуна покосился на жену. Мауна поднесла палец к губам, и тогда Капуна сказал:

– Да разное болтают… Я думаю, что это не нашего ума дело; мы не должны обсуждать поведение верховного жреца.

– Да, да, конечно, – испуганно согласился вопрошающий. – Я просто так, без задних мыслей…

– На чем я остановился? – Капуна с досадой и укором посмотрел на любопытного односельчанина. – Ах, да, на жертвоприношении!.. Даже после смерти юноше продолжали выказывать уважение: помощники жреца не сбросили его тело, а снесли вниз на руках. Там у трупа отрубили голову и