Таковых не оказалось.

— Кто воздержался?

Таких набралось пятнадцать человек, включая Костенко. Специально за ней наблюдал. Поразило, как она лихо соскочила прямо на ходу со всей этой истории. И я не я, и хата не моя. Интересно, как с ней, теперь, будет Регинка общаться? Неужели, утрётся и продолжит дружить?

— Остальные, следовательно, за. Решение принято, — подвела итог собрания Луппиан. — Надеюсь, Регина, это послужит тебе уроком, и ты не будешь, впредь, с такой уверенностью утверждать, что знаешь, что чувствует или хочет другой человек. А также пытаться оговорить его. Иначе дело дойдет до исключения из комсомола. Также, товарищи, я лично считаю, что комсомолец со строгим выговором не может участвовать в работе «Комсомольского прожектора». Но финальное решение оставляю, на усмотрение товарища Самедова, конечно.

Да уж, Жанна явно человек без компромиссов. Самедову пытается диктовать… Тот аж изумленно глаза вытаращил, не в силах поверить, что соплячка ему указывает, что делать. С другой стороны, он же сам ее согласовывал на эту позицию…

Но собрание еще не закончилось.

— Теперь, товарищи, поговорим о комсомольцах, которые пересказывали все эти сплетни, что придумала Регина. Нехорошо, товарищи! Распространять откровенную ложь о нашем товарище, который ничего плохого на самом деле не сделал, настоящему комсомольцу нельзя. Нужно было вместо этого прийти ко мне и все рассказать, тогда бы эта история так долго не продолжалась. Вот фамилии и имена тех, кто оказался в этом замешан.

Жанна зачитала список из двенадцати имен. Как интересно — оказалось, что Светы Костенко в нем нет! Ну и чудеса…

— В соответствии со статьей седьмой Устава ВЛКСМ предлагаю объявить им комсомольское порицание. И предлагаю им как следует подумать на будущее о своем поведении. Голосуем. Кто против?

В этот раз тоже против не было никого, но воздержавшихся было заметно больше. Но все же и это решение прошло.

Все. Собрание окончено!

Фух! Неужели я это пережил?

Довольные друзья меня хлопали по плечу. Подошли и Маша, и Мартин с Аишей. Все меня поздравляли. Можно подумать, мы только что выиграли в суде очень сложное дело и отмазали меня от заключения под стражу.

— Справедливость восторжествовала! — воскликнул непонятно откуда взявшийся Альфредо и бросился меня обнимать.

Ещё один. Меня рассмешила эта реакция друзей, не удержался и рассмеялся в голос.

Глава 14

После университета поехал в ЗАГС оформлять свидетельства о рождении детей. Мне предложили на выбор или подождать часа полтора, или приехать завтра. Решил время не терять и приехать ещё раз. Доставать корочки, чтобы пройти без очереди, посчитал неудобным. Мимо кого без очереди проходить, таких же свежеиспеченных родителей, как и сам, или пуще того, мимо бедолаг, что за свидетельствами о смерти пришли? Некультурно…

Приехал домой, а у нас коляска чужая посреди прихожей. Оказалось, это Жариковы в гости приехали всем семейством. Пётр выпросил у командования три дня за семьёй съездить, а сам их в выходные привёз, и теперь до четверга совершенно свободен. Сашка у них такой круглый стал.

— Ну ты брат и раздобрел, — взял я в руки племянника. — На кабачок стал похож.

Инна сразу забрала у меня ребёнка, что-то фыркнув. А Ирина Леонидовна принялась объяснять, что в четыре месяца дети ещё двигаются мало. Вот начнёт сидеть, ползать и сразу похудеет. Как будто я сам не знаю. Но пришлось кивать, словно только что постиг эту сложную истину.

Аришке пошёл третий год, егоза ещё, конечно, но по сравнению с братьями уже смышленый человек. Всё разглядывала моих мелких и показывала два пальчика, тыкая то в себя, то в парней: ей два годика и рядом два мальчика. Соображает.

Сообщил Жариковым, что выкупил эту квартиру у хозяев. Про однушку, даже, не стал пока ничего говорить. Инна и так таким взглядом Петра смерила, услышав, что тот аж вздрогнул, но, правда, вслух ничего не сказала. И что она от него ждет, чтобы он, едва в Москву попав, тут же и квартиру получил? Ну так он не генеральский сын, чтобы так произошло. Потерпеть придется, постоять в очереди. Главное, что офицера все равно не обидят, дадут жилье. Пусть в тридцать пять или тридцать семь, но дадут же. И сейчас же не на улице живут… Общежитие, да, но офицерское, не обычное. Там такая взаимовыручка, такие интересные люди попадаются… С теплотой вспомнил командира и его зама военной части, которым Славку подкинул в шоферы. Глушь какая, но умные, интеллигентные, в шахматы играют вовсю, и на очень приличном уровне, никакие тебе не солдафоны.

В последнюю категорию, разве что, мой Тимур сможет попасть. Вот уж кто ни одной книги не прочитал, и при виде на шахматную доску первым делом прикинет, как ей, не сломав, нокаутировать противника, а вовсе не шахматные комбинации начнет просчитывать…

Петр и Инна привезли ещё детских вещей, что Саньке уже малы, и подарили две пары одинаковых крохотных ботиночек на шнурках.

Галия, в свою очередь, порылась в наших запасах дефицита и собрала им полную коробку всякой всячины.

Сестра рассказывала, что видела в Святославле Тимура Полянского в форме курсанта. Вот же — только что о нем вспомнил, и тут же и новости о нем узнаю!

— Такой дядя взрослый стал, — рассказывала Инна. — Я его не сразу узнала. С девчонкой из вашего класса шёл. Славка твой мимо проезжал несколько раз. Один раз он с командиром был, не стал останавливаться, только побибикал. А второй раз мы с ним поболтали. Он с Эммой Либкинд дружит, ну, ты знаешь. Она с нашей мамой в соседнем отделе работает и на заочное поступила. Славка смеётся, что она, теперь, раньше него институт закончит.

— Как он, вообще, выглядит? — почувствовал я, что скучаю по друзьям.

— Тоже, такой взрослый стал, важный, — рассмеялась сестра и надула щёки, изображая Славку.

— Водитель командира части, — объяснил я, улыбаясь. — Это тебе не хухры-мухры.

— Даже не верится, — вдруг сказала Инна. — Я же помню, как вы все ещё в первый класс ходили.

А я не помню… Если бы не мои детские фотографии в бабушкином сундучке, то и не знал бы, как мы все выглядели тогда.

— А как там Иван Николаев? Не видела его случайно? — вспомнил я наши с ним приключения.

— Это же