— Можешь повторить? — тут же спросила Вероника у меня.

— Смогу, — кивнул я, прислушиваясь к себе. М-да, силы я тратил очень быстро, но утешало то, что так же быстро их восстанавливал. — Только не здесь, а то лавки на всех не хватит. А лежать на полу — так себе идея.

— Я вот не поняла насчет его ранга, -влезла Люба. Вот же ж неугомонная. — Он реально воевода?

— Это мы проверим, — сказал отец. — Надо будет собрать комиссию и провести исследования. Но раз твоя мама говорит, что воевода, значит, так оно и есть. А сейчас пойдемте в комнату отдыха. Там, я думаю, всем будет удобней.

Погладив Карыча по голове — вот еще одна проблема, с которой надо разобраться, — я взял за руки Ольгу и Катю и отправился вместе со всеми туда, где я еще не был. Что за комната? Почему там отдыхают?

Наше недолгое путешествие, во время которого все слуги, что попадались нам навстречу, испуганно шарахались — ну да, вся императорская семейка целенаправленно куда-то чешет с серьезными лицами — не к войне ли?

— Ваше Величество, — подскочил к нам расфуфыренный мужик. — Посол Пруссии прибыл и ожидает в приемной зале.

— Пусть ждет, — бросил отец. — Не видишь, я с семьей общаюсь? Как освобожусь, тогда и приму. Все, не мешай.

— Как прикажете, Ваше Величество, -поклонился тот и исчез. А нет, это он так быстро свалил. Дар, наверное, какой-то.

Уютная комната, мягкие кресла, диванчик, приглушенный свет — вот что я увидел, когда мы добрались до пункта назначения. Все сразу дружно расселись, оставив меня стоять в центре, как главное действующее лицо. Я тут же почувствовал себя оскароносным актером, которого пригласили на вечеринку, перед этим заплатив кучу бабла. Улыбнувшись опытной улыбкой пикапера и демонстративно хрустнув пальцами, я обвёл их горящим взглядом. Ща я их всех потрогаю! Мамы-то у меня огонь — когда еще такая возможность представится?

Дотрагиваюсь до лица одной мамы — она немного нервничает, но смотрит прямо и улыбается мне. А я как идиот улыбаюсь в ответ. Меня любят в этой семье, я это знаю и чувствую. И я их всех люблю, несмотря на то, что знаю всего пару дней. Да, вот такой вот я нетипичный попаданец — и это же здорово!!!

— А-ах! — она закатывает глаза, а я перехожу к следующей, потом Лиза. Эта слегка трясется. Дотрагиваюсь до ее лица — вздрагивает, но не отстраняется. Смотрит на меня доверчивыми глазами, слегка приоткрыв ротик. Так бы и поцеловал — но нельзя. Впускаю в нее молнию и смотрю, как она гуляет внутри нее, как начинают сиять ровным цветом органы, как наливаются силой мышцы. Короткий «Ах» — и она вырубается.

— Кате нельзя, — тут же тормозит меня мама. — Она только оратай, организм еще не оформился. Мы не знаем, к чему приведет постороннее вмешательство.

— Ну ма-а-а-а-ам! — обиженно заныла та.

— Не мамкай мне. Исполнится восемнадцать, тогда и сделаем.

— Пап, прости, на тебя воздействовать не могу, — сказал я, дотронувшись до него. — В тебе нет ни грамма магии, и моя сила просто не видит тебя.

— Ну, это логично, — усмехнулся он. — Ну как, получилось?

— Это невероятно! — мама Вероника открыла глаза. — Я чувствую, как стала сильней. Энергия просто переполняет меня. Кажется, я горы могу свернуть. Спасибо, сынок, что согласился попробовать, — ее лучистые глаза обдали меня такой волной любви, что я едва не утонул.

— Да как же я мог отказать, — черт, глаза защипало. Ща точно расплачусь, как девчонка. — Я под любой клятвой и на Страшном суде подтвержу, что в этой комнате собрались самые красивые девушки мира. Вы — божества, спустившиеся на землю, дабы радовать своим видом смертных. Ваша улыбка растопит лед, а слеза заставит закипеть море.

— Наш сын научился говорить комплименты, от которых любое женское сердце растает, — мама Ира улыбнулась мне.

— Весь в отца пошел, — подкрутил усы довольный батя.

— Эй, вы ничего не забыли? — раздался возмущённый голос Любы.

— Забыли? — моргнул я. — Точно, мы забыли про обед!!! А он самый важный после завтрака и ужина!

— Нет, вы забыли про меня! Ты так издеваешься, да?!!! Или мстишь?!!

— Она меня не любит! — включил я актера театра драмы. — Вот все любят, а она нет. Катя, иди ко мне, я поплачу в твою макушку.

— Ну что ты, Сережа, она тебя любит, -попыталась утешить меня мама. — Где-то глубоко в душе, но любит.

— Не верю!!! Катя, вытри мне слезы, а то у меня от обиды руки дрожат. Пусть сама это скажет.

— Люба, быстро сказала, что любишь брата! — зашипела на нее Катя. — А то я тебе в постель дохлую мышь подложу!!! Видишь, как он расстроился⁈

— Ну ладно, ладно. Я его люблю, — тихо сказала она, заливаясь краской.

— Не верю! — тут же заявил я. — Требую доказательств.

— Каких еще доказательств⁈ — взвилась она.

— Поцелуй меня, тогда поверю. Катя, вытри мне еще раз слезы. Ты же видишь, как я страдаю. Боги, за что мне это все, а? Ведь я старушек через дорогу переводил!!

— Не переводил.

— На красный сигнал светофора не ездил…

— Почти каждый день.

— Невинных дев не совращал!!!

— А кто Дильнуру за голую задницу хватал?

— Так, Катя, ты меня жалеешь или обвиняешь? Будешь так продолжать дальше, буду плакать в Олину макушку. Так вот, о чем это я? Ах да, целуй, тогда поверю. Без любви моя магия не работает.

— Не буду я тебя целовать!!! Тут люди и вообще…

— Ладно, тогда я тебя поцелую, — чуть сдвинув Катю, я решительно направился к ней.

— Не-е-е-ет!!! — вскочила она и спряталась за сидящим отцом.

— Доченька, я не пойму, что такого неотвратимого случится, если брат поцелует тебя в щечку? — спросила мама, явно сдерживая смех. Впрочем, все остальные тоже сидели с каменными лицами и пучили глаза. Точно ржут внутри себя, просто катаются от хохота.

— В щ-щ-щ-щечку? — заикаясь, переспросила