Шрифт:
Закладка:
Дальнейшее соответствует тому, что Рейдер рассказывал детективам, судье и мне.
«Когда я изучал тот квартал, то заметил, как она вечером заходила в дом. На стадии выслеживания ты ищешь жертву, и это может продолжаться месяцы или годы. Когда ты остановился на определенном человеке, начинается фаза преследования. У тебя может быть несколько потенциальных жертв, но ты предпочитаешь одну – и сосредоточиваешься на ней.
Я был в фазе выслеживания. Я мог поискать еще, увидеть кого-то и сказать: да, эта даже лучше. Да, именно она мне нужна, и тогда я отказался бы от первой раз и навсегда или оставил ее в качестве потенциального проекта».
Рейдер утверждает, что разрабатывал «проект за проектом» в основном в фантазиях. «Когда ты определился с выбором, ты переходишь к преследованию – то есть изучаешь дом и разные детали». Он фантазировал о женщине, которую преследовал, раз за разом прокручивал у себя в голове «как это будет. Проект «Охота на лис» был одним из немногих, которые прошли именно так, как я хотел. Я полностью все контролировал. Я по-настоящему его продумал. Нэнси Фокс привлекала меня как сексуальная жертва женского пола, как Брайт, поэтому, вероятно, я увлекся ею сильнее, чем многими другими».
Тот «проект» был «идеальным», потому что к Фокс не мог приехать бойфренд или другой нежданный посетитель. У Фокс не было собаки, и Рейдер сумел осуществить все, что задумал.
«Сначала я наметил ее, а потом проделал кое-какую домашнюю работу. Я залез к ней в почтовый ящик, чтобы узнать, как ее зовут. Просмотрел ее почту».
Он сказал полиции, что выяснил, где она работает (в ювелирном магазине Хельцберга), остановился там и рассмотрел ее. Позднее он утверждал, что узнал, где она работала, только когда новость попала в газеты.
«Фантазия усложнялась по мере того, как я приближался к избранной дате. Я тренировался. У меня дома, в уличном сарае, было окошко. Как у Фокс, оно крепилось на двух петлях. Дома я попробовал вырезать стекло стеклорезом, сначала заклеив скотчем, а потом выбить кружок рукой в перчатке: так получалось меньше шума и меньше осколков. Когда я вынул тот кружок, то смог легко отодвинуть запор и открыть створку. При взломе с проникновением возникает сильное возбуждение от того, что ты внедряешься на чужую территорию, тебя окружают новые предметы и запахи, разные незнакомые части дома с сокровищами, которые надо найти и взять себе. Это своего рода мысленное изнасилование. Я полностью понимаю грабителей – что их привлекает. Я совершил контролируемое проникновение гораздо аккуратней, чем у Брайт».
Рейдер выбрал дату, имевшую для него символическое значение; к тому же она позволяла ему уйти из дома под предлогом занятий в библиотеке. «Я припарковался к северу, возле другого жилого комплекса, в двух или трех кварталах, и пошел на восток, а потом на юг. Ночь была холодная. Под курткой я прятал пистолет и свои приспособления. Кажется, я ничего не нес в руках, чтобы не вызывать подозрений. У меня был только бумажный пакет с батоном хлеба, торчавшим оттуда. Я не взял камеру, потому что она была слишком большой, чтобы надежно ее спрятать. Она жила в южной половине дуплекса. В квартире на северной половине было темно.
Сначала я постучался, чтобы проверить, нет ли кого дома. Я изучил ее рабочий график и знал, что обычно она возвращается в одно и то же время. Я просто хотел убедиться. Никто не отозвался, поэтому я огляделся, прошел на задний двор и перерезал телефонный провод. Я вырезал кружок стекла, вынул его и проник на кухню, чтобы дождаться ее.
Я помню, у окна там стояла рождественская елка. Меня поразила чистота в доме, и почему-то я почувствовал больше власти – как будто у меня полный контроль над этой женщиной и над ее вещами.
Она пришла. Она изумилась. Она спросила, что я тут делаю. После первоначальной стычки я сказал, что постоянно езжу с места на место и что не причиню ей зла. У меня сексуальные проблемы. Я хочу секса. Я свяжу ее и сделаю фото. Она сняла куртку. Кажется, куртка была белая или молочного цвета. Когда она отложила куртку и закурила, я сел на диван, а она – в кресло в западной части комнаты. Она была расстроена.
Мы немного поговорили. Я обыскал ее сумочку, отложил то, что хотел взять себе, и тут она сказала: «Ладно, давайте покончим с этим, чтобы я могла позвонить в полицию». Этим она решила свою судьбу – сказав, что собирается обратиться в полицию. На мне не было маски, я сидел с открытым лицом. Я должен был ее убить.
– Можно мне в ванную? – спросила она.
Я ответил:
– Да.
Она пошла в ванную Я что-то подложил под дверь, чтобы она не могла запереться, и следил за ней, а сам раздевался. Когда она вышла, я сказал, чтобы она разделась тоже. Она оставила свитер. Я начал его снимать. Она попросила меня этого не делать, и я не стал. По какой-то причине она хотела, чтобы я оставил открытой дверь спальни, и я послушался ее. Тут есть связь с другими случаями, когда я исполнял просьбы жертв.
Я сковал ее наручниками, вывернув руки за спину. Я положил ее на кровать, потом связал ноги и сунул в рот кляп. Я спросил, занималась ли она когда-нибудь анальным сексом со своим парнем. Я не собирался заниматься с ней нормальным сексом или содомией. Я не пользовался тогда презервативами, меня больше интересовало ментальное изнасилование или содомия. Это было все, что я хотел получить от связанной жертвы. При удушении сразу наступала разрядка – пока жертва еще боролась.
Я забрался на нее сверху, а потом взял ремень (мой или ее) и задушил
