Шрифт:
Закладка:
Помимо этого в ряде манг и фильмов режиссер оставляет место для удаленного от цивилизации Эдемского сада, в котором главные герои ищут и находят успокоение. В той или иной форме он появляется в «Порко Россо» (здесь он изображен в виде бухты, которую глуповатые «Мамайюто» пытаются бездумно испортить); в самом сердце камфорного дерева (все в духе Кэрролла!) в «Моем соседе Тоторо». В последнем спасительный сад становится одновременно и ностальгическим изображением уходящей Японии. Заброшенные луга в «Ходячем замке» – тоже своего рода Эдем: главные герои, которым наконец-то удается сбежать от войны, буквально оказываются вне времени. Тот же образ мы видим в пустовавшем столетиями парящем острове в «Небесном замке Лапута». В более сновидческом ключе – в ленте «Ветер крепчает», когда Дзиро оказывается в своих собственных мечтах, где над бескрайними равнинами взмывают в небо ожившие самолеты (их звуки были созданы с помощью человеческих голосов!). Озабоченный вполне реальными экологическими бедами (в первую очередь – экологической катастрофой в Минамате[97] в первой половине XX века), Миядзаки заявляет прежде всего об отсутствии уважения к природе, хотя людям надлежит помнить, что именно она дает все жизненные блага[98]. В то же время он бережно заботится об изображении и способе его передачи: взгляд, движение и звуки так же важны, как ветер, дождь или закат. Его коллеги часто забывают об этом, сосредотачиваясь только на графической составляющей. Хаяо Миядзаки постоянно находит время, особенно в полнометражных картинах, чтобы остановиться на этих маленьких, но важных моментах повседневности, которые раскрываются в долгих планах и даже целых эпизодах. Эти детали всегда служат вдохновляющим элементом, вовсе не обвинительным или осуждающим. Природа у Миядзаки живая, она присутствует в кадре не просто фоном для действующих лиц и всего происходящего. Это потерянный рай, достичь который все труднее, а значит, его нужно оберегать. Вот почему в идеальном мире Миядзаки люди, природа, роботы и духи пытаются просто жить в гармонии друг с другом (быть может, и не осознавая этого).
С западной точки зрения, во многих фильмах Хаяо Миядзаки появляется то, что можно назвать образами богов, которые напрямую реагируют на события, происходящие в истории. Если говорить конкретнее, то они появляются в пяти (то есть в половине) полнометражных фильмах Миядзаки: в «Навсикае из Долины ветров» (1984 г.), «Моем соседе Тоторо» (1988 г.), «Принцессе Мононоке» (1997 г.), «Унесенных призраками» (2001 г.) и «Рыбке Поньо на утесе» (2008 г.). В этих анимационных лентах режиссер создает мостик между мирами, обычно «напластовывая» их или, как в случае с «Унесенными призраками», открывая мир, отделенный от реальности (снова параллель с «Алисой в Стране чудес»). Строго говоря, эти божества не такие, какими их может представить себе человек, незнакомый с японской культурой.
Японцы очень далеки от монотеизма, в их культуре согласуются синто-буддистский синкретизм и другие традиционные практики, которые широко распространены и интегрированы в современную жизнь. По состоянию на 2015 год почти три жителя из четырех относили себя к синтоистской вере (японского происхождения) и примерно столько же говорили, что они буддисты (все дело во влиянии Китая и Кореи). Зная, что это не исключающие друг друга практики, почти половина японского населения относит себя к синкретизму[99]. Что касается Миядзаки, то он не исповедует никакую религию и в беседах крайне редко затрагивает вопросы веры. Но поскольку он вырос там, где чтут традиции, у мастера (как и у любого японца) особое отношение к духовности, которая не рассматривает понятия добра и зла, ада и рая. Духи, которых называют ёкай, представлены довольно реалистично: после своей смерти душа сливается с природой. В синтоистское святилище и в буддистский храм ходят молиться по разным поводам: на главные праздники в году (на Новый год или в праздник поминовения усопших), на протяжении всей жизни (при наступлении совершеннолетия, перед экзаменом или собеседованием, перед вступлением в брак или проводами покойника) или по более «приземленным поводам» (ради здоровья, любви, благосостояния; некоторые святилища сооружены для того, чтобы в них молиться о безопасности на дорогах!).
Духи из произведений Миядзаки родом из японского фольклора, либо вдохновлены им (это в первую очередь касается «Унесенных призраками»), или же придуманы самим режиссером в процессе творческой работы над историей. Даже если они были созданы с нуля, даже если наши западные представления заставляют нас называть Тоторо божеством леса, а Поньо – принцессой океанов, эти «божества», как любят их называть, остаются, в общем-то, духами ёкай, как их представляют в Японии. Ничего не говорится о контроле, силе, цели или «полезности», и еще меньше можно сказать об их появлении как о «вершине айсберга». На самом деле миры, сотворенные Миядзаки, не раскрывают всех своих секретов. В конце концов, в короткометражном фильме – продолжении «Моего соседа Тоторо», который показывают исключительно в музее Ghibli, котобусов много, и они принимают разные формы (тогда как в оригинальной полнометражной картине он был единственным и уникальным), а толпы тоторообразных существ совершают паломничество к большому дереву. Другое тому подтверждение – божества, которые кажутся всемогущими, но таковыми не являются: Морская богиня в «Рыбке Поньо на утесе» может только побудить дочь вернуть баланс, но не руководить ею. Бог-олень в «Принцессе Мононоке» дает себя обезглавить одной пулей из ружья – достаточно хорошо прицелиться; что касается титанов из «Навсикаи из Долины ветров», то они – порождение человека!
Легко узнать и еще одну черту, которая объединяет работы Миядзаки: мир, в котором живут главные герои, оказывается по разным причинам втянут в вооруженное противоборство. Проще перечислить работы, в которых война не стала частью сценария – «Панда большая и маленькая», «Люпен III: Замок Калиостро», «Мой сосед Тоторо», «Ведьмина служба доставки», «Унесенные призраками» и «Рыбка Поньо на утесе». Хаяо Миядзаки родился в разгар Второй мировой войны, в год внезапного нападения Японии на американскую военно-морскую и воздушную базы близ Пёрл-Харбора, и его детство было ознаменовано случившимся еще и потому, что отец был поставщиком авиадеталей для бомбардировщиков камикадзе. Вполне естественно, что в поставленных им историях все показано довольно реалистично – война в «Порко Россо» и «Ветер крепчает» или военные действия между народами и государствами («Принц Севера», «Принцесса Мононоке», «Небесный замок Лапута», «Ходячий замок»). Не менее важны в этом плане и миры, которые несут следы прошедшей ядерной атаки, истребившей почти все человечество («Конан – мальчик из будущего», «Навсикая из Долины ветров» – это настоящие метафоры разрушения от ядерных бомб, пережитых Хиросимой и Нагасаки в августе 1945 года; в конце «Небесного замка Лапута» открывается почти божественная разрушительная возможность луча, летающего по небу острова). К тому же некоторых главных героев Миядзаки преследует внутренняя война, более личная – это та дилемма, которая мучает их, когда они сталкиваются с человечеством. Герои могут испытывать внутренние трудности более личного характера, отчаянно пытаясь не занимать ничью позицию или оставаться до последнего пацифистами, когда кругом идет война.
