Мой поезд тронулся, и эти треклятые, остроухие голубые мальчики, так и не смогли меня задержать. Приветливо помахивал ручкой проходившим мимо поезда, озлобленным эльфам, и на самом конце перрона, показал неприличный жест Адель, не забыв при этом провести пальцем по шее.

Пусть только сунется ко мне в моей новой жизни. Убью. Даже жалеть не буду.

* * *

На окончание вечера проводник объявил, что нашим составом пройдена треть пути. Я же, под его голос открыл глаза…

Полусумрак купе, пожалуй, успокаивал. А само помещение вагона казалось более чем родным. Точнее, чем-то единственным, особенным за последнее время местом, которое не говорило мне — жди беды.

Через пару минут в нашу «комнату» постучались. Правда, я немного напрягся при этом, но увидев улыбку проводника, так скажем, внутренне выдохнул.

Мужчина в красном костюме и с красной, немного смешной шапочкой, предлагал комплекс обедов. Я, было попытался вспомнить, а сколько всего денег было в моем кольце, когда мое «затруднительное решение» приметил проводник.

Понял, видимо, из-за чего я запариваюсь, он тут же пояснил, что я являюсь владельцем вип-билета, и с меня никакой платы не будет. Вот это он зря сказал.

Потому что у проснувшихся девчонок был зверский аппетит. Даже демонесса, как оказалась, была не против перекусить. Выслушав заказ, тот, со скрипом в душе вышел прочь. И вернулся спустя полчаса, с двумя огромными тележками, набитыми всякими яствами.

На самом деле, еда была поприличнее, чем в таверне. Хотя, помнится, кто-то из гостей таверны время от времени рассказывал про свои путешествия. И крайне оставался недоволен тем, как их кормили во время пути.

Однако вряд ли он ездил «ВИП» классом. За это, конечно, спасибо Анне. Подсобила орчанка напоследок, уж подсобила.

В момент перерыва от еды голос первой подала демонесса, как-то странно волнующаяся за судьбу Маргариты.

— Саш, а ты попытаешься вновь с ней встретится?

Я аж поперхнулся стаканом пузырчатой воды.

— С чего бы вдруг?

— Ну, все же, она помогала нам. Тебя любит, если я не ошибаюсь. Плюс, она все равно весьма полезная женщина. Да и весьма любвеобильная…

— Меня не интересует то, чем вы занимались в мое отсутствие. Ее слезные прощания оставь себе. Я освободился от еще одной озабоченной девицы, которая мне прямо говорила о семье. И ладно бы, делала это в нормальном тоне, и вообще, я бы строил отношения. Но с тем настроем…

— Как и Анна, да?

— Именно.

— Как ты мог повестись на мужеподобную орчанку? Ты же вроде как ненавидишь их.

— Не поверишь, — я захрустел капустным листом, — Пока я не сделал ее правителем города, она была миниатюрнее и худее. Очень привлекательная.

Она, конечно же, не поверила ни единому моему слову. Ну, если не считать становление орчанки в роль мэра. Тут было понятно, что без меня дело не обошлось.

Однако…

— А эти клыки, а если бы поранили твоего… — она сощурилась, напрягая свои извилины, — дружка. То, что бы было дальше? Евнух? Монах? Прощай судьба авантюриста и возможность спасти нас?

— Тяпун тебе на язык, Вик, — отмахнулся я, — Веришь не веришь, но она была другой. Как во внешности, так и по характеру.

Вдруг, неожиданно, я, под властью какой-то силы слетел со своего места прямо на пол, весьма болезненно в пискнувшую демонессу. А следом, мы улетели обратно…

— Это еще что за хрень? — пробурчал, разминая места ушибов, — Что с поездом?

Маша рванула к окну, высматривая что-то в темноте, а затем озадачила нас.

— Поезд стоит. Только я не вижу ни станцию ничего…

И в следующий миг, по небольшим громкоговорителям в вагоне раздался мужской, басящий голос.

— Говорит машинист поезда Афоничев Виктор Юрьевич.

Повторил это он раз двадцать, если не меньше. Заметно кряхтя. А шипение динамика вызывало желание его заглушить. Знать бы еще как.

Но, благо я этого не сделал.

— На наш поезд совершенно нападение. Рельсовый путь поврежден. Мы не можем тронуться, пока не прибудет ремонтная бригада и ближайшая офицерская бригада. Просьба, не покидайте свои места и вагоны. За пределами титановой защиты вас уже ничего не спасет. Молимся, чтобы все прошло хорошо…

Но уже не могло пойти так, как он хотел. Послышался взрыв и наш поезд, или же, вагон, вновь мотнуло. Пол и стены вибрировали. А толстые стекла то и дело старались рассыпаться.

Глава 18

Яркие вспышки мелькали где-то за окном с ровными интервалами. Точнее, это были даже не вспышки, а искры. Вместе с этой «светомузыкой» слышался скрипучий звук. Словно где-то снимали металл. Некоторое новшество для меня, так скажем.

Девчонки были настроены на боевой лад, а вот машинист то и дело нес всякую ахинею в динамики. Наводил панику. Сам же — противоречил своим словам.

Первые гости появились лишь после двух часов подобного «простоя», что сопровождалось криками и выстрелами. Правда, не в нашем вагоне, а где-то рядом.

— Как думаешь, до нас тоже дойдут? — неожиданно спросила Вика.

Раскрыл глаза, зевнул, выползая из сонного состояния и покосился на оживленных девиц. Маша пялилась в коридор нашего вагона, приоткрыв дверь так, чтобы пролезала лишь часть туловища. А Виктория пялилась в окно, то и дело сменяя цвет радужки.

— Этот дядька же вроде говорил, что каждая дверь, ведущая в другой вагон, такая же крепкая, как и остальные. Если противник попадет в один из вагонов, не факт, что у него останутся силы, чтобы «выломать» очередной лист стали.

Меня, впрочем, слова этого мужика никаким образом не воодушевили. Если прислушиваться к скрежету, то можно было догадаться, бронепоезд не такой уж и бронированный. Либо, у нашего общего противника есть ресурсы, которые позволяют вскрывать обшивку.

В следующий миг, наш вагон качнуло да так, что я вывалился с полки на пол.

Разминая ушибленное плечо и шею, поднялся, злобно пялясь в окно. В него, в прямом смысле этого слова, что-то стучало. Весьма большое и блестящее.

В голове было лишь одно предположение — таран. Но как оно было в действительности… что же, скоро узнаем.

Однако долго ждать не пришлось. С пятнадцатым, по счету, ударом, наше бронированное стекло разлетелось на мелкие кристаллики, а следом, в нашей «палате» оказалось двое, худеньких, но весьма кровожадного юнца.

На вид им было лет по восемнадцать, не больше. Раскрашенные морды в цвета леса: коричневый и зеленый. Весьма наглые ухмылки и весьма серьёзные кинжальчики в руках. Они сделали свою первую и последнюю ошибку в жизни — загляделись на офигевшую Марию, которая от злости и неожиданности, развела руки в сторону, дабы вызвать плеть. Конечно, в этот момент ее грудь выпячивалась так, что на нее было грех не посмотреть.

Коса