нормального мяса улдосцы не знали, поэтому вырастали шибздиками, ну прямо как японцы в моем мире. Ну и в постели, соответственно, здоровенную по их меркам эльфийку удивить ничем не могли. Пощекотать максимум. Вот такое горюшко у нашей Эскиольдушки.

— Ну и в чем проблема? — досадливо скривился я, — Вон Базилиус себе и мне линзы из мертвой плоти сделал? Сделал. Пусть обратится к нему, тот своей некропластикой вполне может создать для Эскиольды хер. Не навесной, а так, для любви. Шевелящийся.

— Ты…, — позеленевшая сверх нормы полугоблинша, прижав руки ко рту, пялилась на меня как пудель на корейца.

— Что? — не выдержав этого священного ужаса в глазах, недовольно спросил я: — Не устраивает? Ну фиг с вами обеими, я сегодня к Крюгеру плыву. Посмотрю, может какие-то рабы в городе продаются… купить не проблема.

В ответ на два шикарных и практичных предложения меня обозвали разными нехорошими словами, а затем скрылись в здании, громко хлопнув дверью. Ох уж эти женщины. Что вижу, то и пою. Мол, был мерзкий старый дед, матерщинник и развратник, утопивший в кровище половину Эсхата, но теперь оно дееееевочка, теперь ему надо любвиии. Тьфу. Слов нет.

Зато цель-максимум достигнута, потому что я определенно точно плыву только с Волди, без разных зеленых задниц поблизости!

Одевшись, я рассовал пистолеты по кобурам, проверил патронташ, и, дав себе зарок как можно быстрее вновь перейти с револьверов на полуавтоматику, почапал к бывшему коту, постукивая ножнами сабли по камешкам выложенной дороги.

Волди вовсю демонстрировал узость и косность местного бытия, совершенно точно повторяя ту модель быта, которой отдавалась не-клоническая и не-некромантская часть нашей дружной бригады. То есть, драл местную. Оценив деловитые хрипы бывшего кота, его задницу и две болтающиеся по обе стороны от нее худые коричневые ножки, я трубным голосом воззвал к похотливцам, требуя сворачиваться. Кстати, вовремя, так как уковыливающая на подгибающихся ногах аборигенка, прижимающая руки к низу живота, явно получила гораздо больше, чем рассчитывала и мечтала. Я даже настроился её пожалеть, но затем, присмотревшись, понял, что это не хрупкая девочка, а вполне себе взрослая, но недоедавшая большую часть жизни женщина лет эдак 40. Ну и фиг с ней, должна была понимать, на что идёт. Или ложится. Или… я не знаю, навинчивается?!

— Собирайся, половой гигант, — дал я ценное указание ничуть не разочарованному «коитусом интерруптусом» эльфу, — нас ждут великие дела!

Волди, растянув улыбку дурака так, что чуть не порвались щеки, тут же зашебуршал, собираясь, так что через час с небольшим я уже вовсю работал веслами, выгребая нашу утлую лодчонку из владений Аккалисов. Плыть тут было недалеко, с пару километров, поэтому местные предпочитали не ставить парус, а поработать ручками. Нам тоже пойдет.

— Как у тебя дела? — вопросил я бывшего кота, сидящего с подаренным мной ружьем в обнимку.

— Ты же видел, — задрал белобрысые брови Волди. — Всё хорошо! Только скучно!

— Да не про твои потрахушки…, — поморщился я. — Как дела с вживанием… вживлением… адаптацией? Ну, и с основным телом что?

— Аа…, — понял меня драконо-кото-эльф, тут же пригорюнившись: — Плохо. Эскиольд рассказывал, что пришлось котлован целый выдалбливать в скале, глубокий. Магией. Они отрыли, а внизу я. Сильно поломанный… и заросший. Разная дрянь на мне выросла, Магнус. Плесень, мох, еще что-то. Говорят, выжигают сейчас всё, чешую выдирают, мясо в пасть суют, чтобы залечивался быстрее. Только это ерунда. Кости изломаны, хрящи, связки. Меня резать будут.

— Как резать? — удивился и встревожился я.

— Потом, когда с Суматохой разберемся, — уточнил Аволдиус. — Драконы могут себе отрастить всё при наличии пищи. Так что неправильное будут вырывать, ломать, убирать, а потом кормить, чтобы выросло правильное.

— Понял, — сочувственно покивал я, тут же уточняя: — Но не про это спрашивал. Скорее про то, как у тебя с психикой дела обстоят? Как в теле разумного? Эскиольда же долж… стоп. Так этот гад всё-таки мужского пола?!!

— Ну да, — посмотрел на меня как на дурака Волди, озадаченно почесывая затылок. — Мы двуполые яйцекладущие. Он самец, и я самец.

— Ну тогда точно пошёл он на хер со своими хотелками, — окончательно решил я. — Только не на мой.

Так и поплыли дальше под неприличное ржание бывшего кота и его рассказы о собственном житье-бытье. Нет, не о сношании пейзанок эльфийских, а о «очеловечивании», если так можно выразиться. И выходило по словам Волди следующее: с настоящим статусом-кво у него всё отлично. То есть, долговязым красивым телом он овладел и чувствует в нем себя легко и замечательно. Очень не хватает легкости кошачьих, а также их мышечного тонуса, зато теперь куда меньше времени требуется на сон. А вот дальше… всё сложно. Без внешних стимулов и впечатлений «заснувшие» участки памяти и погасшие рефлексы не проснутся.

— То есть, тебе нужно впечатлений, — сделал вывод я.

— Ага, — без особой радости кивнул мой собеседник, сдувая с эльфийской своей физиономии белую прядь. — И чем острее, тем лучше. Так что я с тобой. Там, где это можно.

— Это чревато ранами, ушибами и смертью.

— Ага, — без особого восторга, но с готовностью. — А еще моральными травмами из-за того, что ты обычно делаешь с разумными. Но надо. К тому же я так хоть какую-то пользу приносить начну. С пистолетами и ружьями уже хорошо получается.

Ну, посмотрим… На баррикады я его кидать не буду, но действительно, между ног у эльфиек много жизненного опыта не найдешь.

Городишко впереди был откровенно убогий. Нет, не так. Не убогий, а как бомж на новенькой хорошей иномарке. Местные касдамцы сотню лет учились резать магией камень, расчищая себе жилищные площади, вот и строили на них гордо и красиво. Так что, видимо, даже самый последний сушильщик водорослей здесь имел дом на полсотни квадратов из плит, пригнанных так плотно, что сквозняков можно не бояться. Отсюда и рождалось ощущение «бомжа в мерседесе» — монолитные домищи, высокие, вымощенные гладко улицы, на плитах которых, кажется, муха не сношалась, и при этом одетые в серое отрепье коричневокожие тощие жители с недокормленными мордами и острыми ушами. Наши с Волди обтёртые шмотки, надетые вместо почти новых вещей, здесь котировались как царская одёжа.

Крюгер квартировал в городской резиденции Аккалисов, куда сам лорд и его гости изредка наведывались для смены обстановки и обтяпывания местных делишек. Изредка потому, что сам Флахий, являясь магом, был самым мощным защитником собственных владений, на которые у многих был зуб не зуб, но зубок. Не то чтобы особый, а просто Улдос, господа, место такое, где чужой нож изредка оказывается у тебя в печени просто потому, что