Шрифт:
Закладка:
В конце концов ее выписали из больницы и отправили в тюрьму. В каком-то отношении там было даже лучше. Во-первых, еда. Постель тоже оказалась вполне сносной. Сквозь зарешеченное окно она видела множество женщин, которые каждый день гуляли во внутреннем дворе, и ей объяснили, что у всех у них гораздо более жесткие койки.
— Вы — очень ценная молодая леди.
Сначала она почувствовала себя польщенной, однако скоро ей опять стало ясно, что на самом деле им на нее наплевать. Просто они продолжали обрабатывать ее разными хитрыми способами. В один прекрасный день к ней в камеру даже принесли летающую тарелку, которая лежала в большом деревянном сундуке с висячим замком в петле, внутри которого находился стальной сейф с патентованным автоматическим замком. Сама тарелка вряд ли весила больше пары фунтов, но когда ее упаковали подобным образом, потребовалось двое здоровых мужчин, чтобы нести сундук, и еще четверо вооруженных охранников, чтобы присматривать за ними.
Они заставили ее в точности повторить, как все было, и несколько солдат держали летающую тарелку у нее над головой, только тарелка была уже не та. Кто-то насверлил в ней отверстий и выпилил в разных местах множество крошечных кусочков, к тому же теперь тарелка была мертвого серого цвета. Ее спросили, знает ли она, что случилось, и она впервые ответила им:
— Теперь она пуста, — сказала она.
С самого начала единственным, с кем она была не прочь поговорить, был невысокий человек с округлым животиком. Когда они впервые остались одни, он сказал ей напрямик:
— Я считаю, что с тобой здесь обращаются просто по-свински, но я должен делать свою работу, а моя работа заключается в том, чтобы выяснить, почему ты не хочешь никому рассказывать, что сообщила тебе летающая тарелка. Меня самого это нисколько не интересует. Я не хочу знать, что она тебе сказала, и никогда не буду тебя об этом спрашивать. Я не желаю даже, чтобы ты сказала мне это сама. Давай просто выясним, почему ты держишь это в секрете, о'кей?
Способ, которым он это выяснял, оказался довольно странным. Они часами беседовали о том, как она болела в детстве воспалением легких, о цветочном горшке, который она своими руками сделала во втором классе и который мать разбила о пожарную лестницу, о том, как ее "забывали" забрать из школы, и о ее заветной мечте, а мечтала она о том, как будет держать обеими руками бокал с вином и улыбаться поверх него какому-нибудь красивому молодому мужчине.
Однажды она сказала ему, почему ей не хочется рассказывать о том, что сообщила ей летающая тарелка — сказала теми же словами, какими объясняла это себе.
— Потому что она говорила только со мной, и это больше никого не касается.
Она даже рассказала ему о мужчине из парка, который перекрестился, глядя на нее. Это была вторая тайна, которая принадлежала только ей одной.
Мужчина с брюшком действительно был честным человеком. Именно он предупредил ее о суде.
— Я не имею права говорить тебе этого, но тебя собираются судить по всей строгости закона — с прокурором, присяжными и прочим. Но ты не бойся и говори только то, что тебе хочется — не меньше, но и не больше, ясно? И не позволяй им вывести себя из равновесия. У тебя есть право на свою личную жизнь. С этими словами он поднялся и, негромко выругавшись, ушел.
***
Накануне суда к ней пришел какой-то мужчина, который долго говорил с ней о том, что Земля может быть атакована из космоса существами гораздо более развитыми и сильными, чем люди, и что у нее в руках, возможно, находится ключ к спасению всей планеты. Следовательно, заключил он, ее долг — отдать свою тайну людям. Но если даже земля не подвергнется нападению из космоса, добавил он, она должна подумать о том решающем преимуществе, которое она могла бы дать своей стране в борьбе с врагами. Потом он помахал пальцем у нее перед носом и сказал, что ее упрямство может быть классифицировано как пособничество врагам родины. В конце концов она узнала, что этот человек будет защищать ее на суде.
Но все обошлось. Присяжные признали ее виновной в неуважении к суду, и судья прочел длиннейший список наказаний, которые он мог бы применить к ней в данном случае. Потом он выбрал одно из них и осудил ее условно, с отсрочкой приговора. После суда ее еще на несколько дней отвезли в тюрьму, а затем выпустили на свободу.
Сначала все складывалось крайне удачно. Она нашла работу в ресторане и сняла недорогую меблированную комнату, так как газеты столько о ней писали, что родная мать просто не пустила ее на порог. Мать давно и сильно пила, и имела обыкновение время от времени ставить на уши весь квартал, однако у нее были вполне определенные взгляды на то, что значит быть респектабельной. Тот факт, что ее дочь попала в газеты, да еще в связи с обвинениями в шпионаже, плохо сочетался с ее понятиями о приличиях и безупречной репутации, поэтому она приклеила на почтовый ящик внизу кусочек картона со своей девичьей фамилией, а дочери заявила, что жить она здесь больше не будет.
В ресторане она познакомилась с мужчиной, который вскоре пригласил ее на свидание. Это было первое в ее жизни свидание, и она потратила все деньги, что у нее были, на красную лакированную сумочку, отлично сочетавшуюся с ее красными туфлями. Правда, туфли и сумочка были немного разного оттенка, но по крайней мере и то, и другое было красным.
В назначенный день они вместе отправились в кино, но после сеанса новый знакомый не попытался ни поцеловать ее, ни подтвердить свои намерения каким-либо иным способом. Вместо этого он принялся допытываться, что же все-таки сообщила ей летающая тарелка. Но она ничего ему не сказала, а, вернувшись домой, проплакала до утра.
В следующий раз она обратила внимание на то, что двое мужчин, сидевших в одном из полукабинетов, замолкают и хмурятся каждый раз, когда она проходит мимо или направляется в их сторону. Наконец один из них вызвал владельца ресторана,
