признать, что в рамках воспроизводственного контура нельзя мыслить категорией обмена, а только категорией распределения. Я об этом выше уже говорил. И второе: что не деньги получаются из обмена, а обмен может получиться только из денег. Значит, деньги должны появиться до обмена.

А как ввести деньги? У нас нет никаких объективных предпосылок для того, чтобы это сделать. Мы уже говорили: у нас есть два произвольных воспроизводственных контура. Предположим, что мы смотрим на них из позиции Бога, то есть знаем о них и об их внутреннем устройстве все. Но даже в этом случае мы не сможем придумать такую систему цен, которая обеспечила бы в экономической системе, состоящей из этих контуров, равновесие. Любые цены, которые мы зададим, породят неравновесие, где-то у нас обязательно будет дисбаланс.

Какой отсюда следует вывод? Все равно, какие цены мы зададим. Установим их произвольно и будем изучать свойства получившегося неравновесия.

Этот воспроизводственный контур может существовать в равновесии. А если мы предполагаем взаимодействие нескольких воспроизводственных контуров, то неизбежно столкнемся с неравновесием. Это я уже показал.

Нас интересует не равновесие, а развитие. И если мы увидим, что деньги способствуют развитию и как именно, то мы смело можем забыть о равновесии.

Модельная гипотеза происхождения денег.

Но это мы здесь с вами сейчас для себя решили, что мы деньги вводим произвольно. А кто их вводит в реальной экономике?

Вообще-то, история эта хорошо известна, только интерпретируется она, на мой взгляд, неправильно. Как известно, первые деньги из драгоценных металлов – это деньги, которое выпускало малоазиатское государство Лидия. Они были сделаны из электрума, естественного сплава серебра и золота. Известно, где они выпускались, там и только там есть месторождения электрума. Известно также, насколько быстро и широко эти деньги распространились по всему Средиземноморью. Давайте попробуем эту известную историю более корректно описать.

Итак, гипотеза. Есть государство. Оно собирает налоги в натуральной форме и помещает собранные продукты на склад. Есть монеты, но они изначально не предназначаются для обмена. Монеты – своего рода складская расписка.

У государства есть наемная армия, а у армии есть армейские склады, которые снабжают каждого солдата по потребностям. Предположим, что эти потребности определены для каждого солдата – буханка хлеба, кувшин вина в сутки или в какой-то другой пропорции – две буханки хлеба и кувшин вина. Мы должны как-то контролировать, чтобы солдат не брал со склада лишнего. Мы выдаем ему две монеты, на каждую из которых он может получить либо две буханки хлеба, либо кувшин вина, можешь взять четыре буханки, если непьющий, или наоборот, если сильно пьющий, или как-то там еще в рамках дня или месяца скорректировать свое потребление.

Есть склад, выдали монеты, на складе установлена пропорция выдачи продуктов. С монетами солдат может все время обращаться на склад. Предположим, что он оказался далеко от склада и зашел к какому-то гражданскому лицу, которое либо само является воспроизводственным контуром, либо его частью, и говорит: «Дайте мне кувшин вина, а я вам дам за это монету. С дисконтом – кувшин вина без одного глотка» [50].

Тот, кто берет у солдата монету, может пойти на склад и «восстановить» кувшин вина, а может получить хлеб (в заданной пропорции). У этого воспроизводственного контура появилась внешняя пропорция между вином и хлебом, которой раньше не было, появилась монета, с помощью которой можно взаимодействовать со складом и пытаться что-то выиграть (рис. 20).

Взаимодействие воспроизводственного контура со складом

Рис. 20

Посмотрим на рис. 21.

Взаимодействие воспроизводственных контуров. Образование рынков

Вот разные воспроизводственные контуры: замкнутые, внешние. Монеты начинают друг с другом взаимодействовать сначала через склад (это место, в котором вы всегда можете обменять необходимое). А в какой-то момент воспроизводственные контуры начинают взаимодействовать друг с другом.

Здесь мы должны ввести в рассмотрение еще один фактор, который, на мой взгляд, является одним из самых важных для неокономики.

Что подразумевают экономисты, когда говорят слово «рынок»? Очень часто кажется, что это некая надмирная сущность, и все мы – и производители, и потребители – автоматически подпадаем под ее влияние. Где бы мы ни находились, мы находимся в некоей однородной среде, именуемой «рынком». Ну, или как альтернатива, все – и производители, и потребители – сосредоточены в одной точке (по-видимому, на кончике иглы, вместе с чертями), которая и именуется рынком.

Мы сейчас будем рассматривать рынок как конкретное место, где происходит торговля товарами.

Нетрудно понять, что первый рынок появляется рядом со складом, там, куда сходятся владельцы монет, чтобы получить возмещение за ранее отпущенные продукты. А рядом находится производитель, который понимает, что, если он за свой хлеб получит монету, он сможет с выгодой обменять ее на вино. Но так получилось, ему монеты не досталось. Но он может ее получить, предложив свое зерно тем, кто в нем нуждается и владеет монетами. Те, чтобы не стоять в очереди на склад – а там, как мы знаем из собственного опыта, то санитарный день, то учет, то еще какая заминка, – охотно поменяются.

Другие будут предлагать вино – и пошло-поехало, вот уже и рынок образовался, где обмен товарами при посредничестве монет происходит помимо склада. А если мы учтем, что склад – это не просто склад, а крепость или замок (чтобы никто не растащил государственные запасы), то вот вам уже и вполне полноценный город образуется. Город-государство.

Ремесленники, производство которых не связано с землей, переселяются поближе к рынку (и к крепостным стенам). И вся система начинает бурно развиваться. В последнем случае нам, правда, придется выйти за пределы товарной пары зерно-вино, но что нам мешает это сделать?

Продолжим фантазировать. Пока владельцы монет, пришедшие из отдаленных мест, стоят в очереди и ждут, когда закончится санитарный час, они, само собой разумеется, разговаривают. Ищут земляков, интересуются, кто и зачем пришел, с какими трудностями столкнулся, как отбивался от разбойников.

И понимают, что им вовсе не надо было тащиться в такую даль, поскольку выгодную сделку они могли бы совершить, не уходя далеко от своих мест. Тогда они договариваются, что в следующий раз, когда им в руки попадется монета, они будут искать партнеров поблизости. Тем более что в таком случае они получат еще и дополнительную выгоду.

Монета-то досталась им с дисконтом. Но теперь на склад идти не надо, а можно все сделать на месте. Так начинает формироваться первый пояс локальных рынков. Эти