И крохотную записку мне протягивает. А в ней написано:

«Амнистия вам по случаю праздника, но в следующий раз так легко не отделаетесь. Надеру не только уши! И Романову тоже!».

И подпись:

«Начальник станции»

Посмотрел я на Сеньку, и только руками развёл. А что тут скажешь? А всё-таки хороший архидемон наш Виталий Борисович. Понятливый. Рассмеялись мы и пошли по своим каютам.

Главная драгоценность

На этой неделе Сенька, лучший друг мой, опять к нам в каюту переехал жить, и мы с ним вдвоём и уроки делаем, и играем, и перед сном друг другу истории разные рассказываем. Потому что Анатолий Сергеевич, Сенькин папа, в командировку отправился. Перед отлётом они к нам вечером в гости приходили и мы все вместе ужинали. Анатолий Сергеевич так сказал:

– Сенька у меня, конечно, товарищ самостоятельный, и суп из концентрата себе вполне сам заварить сможет. Только когда он у Вас под присмотром, Вера Матвеевна, мне всё-таки как-то спокойнее. Пускай, пока я туда-сюда мотаюсь, опять у Ромки в комнате поживёт, не будете возражать?

Мама улыбается:

– Ну, если кое-кто пообещает мне не устраивать каждый вечер бои подушками и вовремя укладываться спать, тогда не буду.

Я только губу закусил и ничего говорить не стал. А папа мой Анатолию Сергеевичу говорит:

– Сенька пускай у Ромки живёт, всё мальчишкам веселее. Только вот куда это тебя на этот раз руководство посылает, и как надолго? А то у Веры день рождения скоро, ты не забыл?

Сенькин папа отвечает:

– Три недели. Сперва у американцев на станции, потом неделю у китайцев, и напоследок к европейцам. Научный обмен, понимаешь. Но к Вериному дню рождения непременно прилечу.

А это у мамы скоро день рождения, и мы гостей приглашаем. В каюте много гостей, само собой, не поместится, поэтому праздновать мы будем в большом кафе в рекреационном блоке. Там просторно, красиво, фонтанчики с водой и даже деревца небольшие в кадках. В прошлом году мы там уже праздновали, мне очень понравилось.

– А на европейской станции, – спрашиваю, – профессор Шнайдер будет? Если будет, то Вы ему привет передавайте от нас с Сенькой.

– Обязательно передам, Рома. Только вы с Арсением, пожалуйста, постарайтесь вести себя в моё отсутствие, как воспитанные взрослые люди десяти лет от роду. Это я про подушки, ага?

И подмигивает. Вот что им эти подушки покоя не дают? Вовсе мы не каждый вечер с Сенькой на подушках дрались, когда он у нас жил… Папа мой говорит:

– И всё-таки не вовремя улетаешь. К нам тут с Земли новую обитаемую лабораторию на днях должны привезти, интереснейшая, говорят, штуковина. А ты по заграницам путешествовать вздумал.

– Самому обидно. Я уже документацию смотрел – ох, и классная же штука эта самая «Сколопендра»!

Я даже в чай прыснул, и брызги в стороны полетели.

– Роман! – мама на меня как глянет. – Это что за новости?

– Я нечаянно, мам. Просто «сколопендра» – слово очень смешное.

– Ничего смешного, – Сенькин отец ко мне поворачивается. – Сколопендра – это такое животное на Земле, многоножка. Длинная, проворная, и ядовитая к тому же.

– А почему она классная, и зачем её к нам на станцию привезут? – не понимаю.

– На станцию к нам привезут не многоножку, а новую мобильную лабораторию для работы на поверхности. А называется она «Сколопендра»: Самоходная Комплексная Лаборатория «Венера» Российской Академии Наук, по бумагам сокращённо – СКЛ «Венера» РАН. Ну и внешне она на эту самую сколопендру чем-то похожа. Послезавтра в конференц-зале презентация будет. Если вас Иван Андрианович с собой возьмёт, то увидите.

Мне интересно стало. Я спрашиваю:

– Пап, возьмёшь нас?

Отец улыбается:

– Нельзя этих товарищей на такие мероприятия брать. На одной планетологической конференции они уже побывали, и чем дело закончилось? Пробрались к немецкому профессору в челнок и улетели на поверхность. Ох, и влетело же мне тогда от руководства! А тут тебе не экзоскаф, а новейшая мобильная лаборатория. Ты не боишься, Анатолий, что они её прямо c презентации втихаря угонят и снова за приключениями отправятся?

Сенькин папа на нас смотрит и отвечает:

– Арсений, ты слышал? И тебя, Роман, это тоже касается! На презентацию вас возьмут только при условии, что никто никуда не полезет и никаких ЧП на станции устраивать не будет! Итак?

Мы с Сенькой переглянулись, и хором ответили:

– Мы никуда не полезем, вот честное слово!

А мама только вздохнула и покачала головой.

В школе на уроке истории нам учительница про древние исследования Венеры рассказывает.

– Изучение нашей планеты с помощью автоматических аппаратов началось очень давно, ещё до первого полёта человека в космос. Российский зонд «Венера-1» был запущен 12 февраля 1961 года, и это был первый в мире космический аппарат для исследования других планет. Однако достичь Венеры в тот раз не удалось. Наша с вами планета оказалась крепким орешком – только десятый по счёту земной аппарат сумел добраться до поверхности. Всего за тридцать лет исследований российские учёные запустили к Венере больше двадцати автоматических зондов. В газетах тех лет Венеру даже называли «русской планетой».

– Полина Алексеевна! – я руку поднимаю. – Но как же так получилось, что они запустили сюда на Венеру два десятка космических аппаратов, а до поверхности добралась только половина? Они что, не знали, куда летят, что ли?

– А вот представь себе, Романов, не знали! – Пол-лексеевна отвечает. – Когда на Земле только-только начали строить космические аппараты для исследований нашей планеты, учёные думали, что условия на Венере больше всего напоминают джунгли – жаркие и влажные тропические леса. Многие всерьёз предполагали, что здесь на поверхности идут тёплые проливные дожди, растут огромные пальмы, а по окраинам непроходимых болот разгуливают животные, похожие на доисторических динозавров!

Мы сперва только рты раскрыли, и в группе тихо стало, как будто вообще все вдруг исчезли и никого нету. А потом как расхохочемся! Я даже лбом об крышку стола стукнулся, так смешно мне стало.

– Ди… ди… динозавры! На Венере! – это Алёнка захлёбывается, аж слёзы у неё из глаз.

– Джунгли… Болота… У нас на поверхности… Надо будет нашим шахтёрам рассказать, вот они удивятся! – это Андрюха.

Полина Алексеевна ругаться даже не стала, а только улыбалась и терпеливо ждала, пока мы отсмеёмся. Наконец, я успокоился, и все ребята тоже. А Сенька спрашивает:

– Но как же учёные могли предполагать такие глупости про Венеру? Тут же и давление страшное, и температура, и нету никакой воды и никакой жизни, это каждому младенцу известно!

– Это сейчас, – учительница говорит, – всем известно. А когда-то давно люди ничего про это не знали. Поймите, ребята, они ещё не умели летать в космос. Всё, что они знали про нашу планету – это то, что могли увидеть в свои телескопы с Земли, а видно оттуда очень и очень мало. Им были известны всего три вещи: что Венера по размерам и массе очень похожа на Землю, что у Венеры есть толстая атмосфера, и что Венера расположена к Солнцу ближе, чем Земля. И все свои расчёты они строили, исходя из того, что Венера и Земля настоящие «планеты-близнецы» – просто Венера получает больше солнечного тепла. Такой исследовательский метод в науке называется «при прочих равных». И все их математические модели давали ответ: на Венере жаркий и влажный климат со средней температурой около +40 градусов.

– Но у нас на поверхности температура +500 градусов, а не +40! – кто-то из ребят перебивает.

Полинка отвечает:

– А откуда учёным с Земли было это знать? Вот когда начались исследования с помощью космических аппаратов, тогда и стало понятно, что все эти модели – неверные. Потому что сперва потеряли один аппарат, рассчитанный на земное атмосферное давление. Сделали другой – рассчитанный на давление в 20 атмосфер, и снова потеряли. И только аппарат «Венера-7», рассчитанный на давление в 180 атмосфер, смог добраться целым и невредимым до поверхности!

Васька спрашивает:

– А почему они поставили давление 180 атмосфер? У нас же внизу давление 100! Это потому что они не знали точно, и решили как бы с запасом построить аппарат?

Поллексеевна довольно кивает:

– Молодец, Вася, правильно догадался. На то, чтобы более-менее точно узнать, какие на поверхности Венеры необычные физические условия, землянам потребовалось несколько десятков