Шрифт:
Закладка:
Поздравляю себя с тем, что в кои-то веки бабулин перстень с бриллиантом дома тогда, когда нужно.
Роберт чрезвычайно расстраивает меня замечанием, что танцы только для молодых, и я возмущенно спрашиваю, кто устанавливает возрастные ограничения. Если леди Б., я ни за что не подчинюсь ее мнению по столь щепетильному вопросу. Роберт просто отвечает, мол, предполагается, что в танцах участвует только молодежь, но мы не развиваем эту тему. Я спрашиваю, какое ожидается угощение, потому что полдесятого – исключительно негостеприимный час в плане приема пищи. Роберт просит распорядиться о том, чтобы дома подали ужин в обычное время и приготовили что-нибудь посущественнее, иначе на празднике его будет клонить в сон, и я соглашаюсь, что действительно засыпать в гостях нежелательно.
19 октября. Слух о том, что у леди Б. ожидаются не просто танцы, а бал-маскарад, повергает всю округу в ужас. Жена Нашего Викария приезжает на велосипеде, который одолжила у жены садовника ради быстроты (дело слишком срочное!), и говорит, что в ее ситуации вряд ли уместны атрибуты маскарада. Разве что poudré[193], но уж очень долго ее потом смывать. Она вопрошает, что я собираюсь делать, но я затрудняюсь ответить, поскольку платье из черной тафты уже готово. Мадемуазель вмешивается и говорит, что его можно à ravir[194] переделать в костюм фарфоровой пастушки. Приходится попросить ее не идиотничать и не выставлять идиоткой меня. Тогда она предлагает вовсе сумасшедшую идею: превратить «черную тафту» в (а) «Марию Стюарт», (б) «мадам де Помпадур», (в) «Клеопатру».
Прошу ее вывести Вики на прогулку; она blessée, и ее приходится долго успокаивать.
Жена Нашего Викария, которая все это время меряет шагами гостиную в состоянии крайнего волнения, говорит, может быть, спросить еще кого-то? Позвонить, Келлуэям, например?
Так и делаем. Мэри Келлуэй небрежно отвечает, что да, маскарад, и она пойдет в настоящем костюме русской крестьянки, который ей много лет назад привез кузен-моряк из Москвы, но если у меня сложности, может, мне что-нибудь одолжить? Отвечаю на это любезное предложение довольно невразумительно, поскольку Жена Нашего Викария пришла в неконтролируемое волнение и я не могу собраться с мыслями. Во время этой сумятицы в гостиную заходит Роберт. Жена Нашего Викария исступленно взывает к нему с просьбой прояснить ситуацию. Роберт отвечает, что разве он не сказал? Да, у одного или двух человек на приглашениях было написано «бал-маскарад», потому что друзья леди Б., которые сейчас гостят у нее, собрались нарядиться в костюмы, но большинству приглашенных подобного распоряжения не поступало.
Мы с Женой Нашего Викария сходимся в том, что из всех людей одна только леди Б. способна так себя вести и разумнее всего не ходить на ее вечеринку. Потом договариваемся, что Наш Викарий с супругой поедут на праздник с нами, на нашем автомобиле. Жена Нашего Викария благодарит нас и уходит.
23 октября. Вечеринка. Черная тафта и хонитонское кружево выглядят очаровательно, и, выдернув два седых (точно!) волоса, я вполне удовлетворяюсь своим внешним видом. Даже Вики говорит, что я выгляжу Очень Мило, но вскоре после этого расстраивает меня вопросом, почему все старики одеваются в черное.
Нас встречает леди Б. в великолепном восточном костюме, в жемчугах с ног до головы и с компанией близких друзей, столь же густо увешанных драгоценностями. Она любезно улыбается и не глядя пожимает руки, и мне почему-то хочется встряхнуть ее хорошенько, чтобы она обратила внимание на гостей, которых сама же позвала. Вынуждена подавить этот непрошеный порыв и прошествовать в огромную гостиную, в дальнем конце которой на возвышении играет оркестр.
Жена Нашего Викария в фиолетовой вуали и гранатовом гарнитуре замечает приятелей и ведет Нашего Викария с ними поздороваться. Роберта призывает к себе леди Б. (она что, велит ему работать гардеробщиком?), а меня приветствует неприятного вида Гамлет, который неожиданно оказывается мисс Пэнкертон и укоризненно спрашивает, почему я не в костюме. Ведь мне было бы чрезвычайно полезно проникнуться атмосферой карнавала. Да просто необходимо! Спрашиваю про Джаспера – совсем не удивилась бы, оденься он Офелией, – но мисс Пэнкертон отвечает, что Джаспер снова в Блумсбери. Мол, представляете, там совершенно не могут без него обойтись? Говорю: «Да уж наверное», чтобы больше не слышать ни про Джаспера, ни про Блумсбери. Заговариваю с Мэри Келлуэй, которая выглядит мило в костюме русской крестьянки, а потом танцую с ее мужем. Мы рассматриваем соседей, большинство из которых не в маскарадных костюмах. Неожиданно с изумлением вижу кузину Мод, прохаживающуюся по залу с невысоким, коренастым спутником, в котором муж Мэри опознает выдающегося охотника.
Близкие друзья леди Б. в дорогих маскарадных костюмах с крайне высокомерным видом лениво танцуют друг с другом. Никого никому не представляют.
Роберту вменяют в обязанность объявить, что ужин подан. Теснимся возле фуршетных столов, и нам подают отличные сэндвичи и нечто в чашечках. Близких друзей леди Б. нигде не видно, и Роберт мрачно говорит мне в сторонке, что, кажется, они пьют шампанское в библиотеке. Высказываю доброе и нереалистичное пожелание, чтобы они им отравились. Роберт на меня шикает, но не удивлюсь, если в душе он со мной согласен.
Последний и самый неожиданный инцидент вечера происходит, когда я набредаю на старую миссис Бленкинсоп: вся в гагатовых украшениях, она восседает в большом кресле у возвышения прямо под энергично дующим саксофонистом. Миссис Бленкинсоп явно не имеет ни малейшего понятия, зачем оказалась здесь, а саксофон мешает разговаривать, но я разбираю что-то про кузину Мод, про «не стоять на пути у молодых» и «недолго осталось на этом свете». Улыбаюсь и киваю, но, спохватившись, что это выглядит бесчувственно, хмурюсь и качаю головой, а потом меня приглашает танцевать молодой Фробишер и говорит о старой мебели и птицах. Близкие друзья леди Б.
