Сверхгигант имел форму яйца — был сильно деформирован гравитацией сверхплотной соседки. С вытянутого конца, прямо с поверхности, срывался поток газа, устремлялся в сторону чёрной дыры и закручивался вокруг неё спиралью, образуя аккреционный диск. Перед тем, как упасть за горизонт событий, газ нагревался, ускорялся и успевал насытить всё вокруг жесточайшим излучением.

И вся вырванная из звезды материя бесследно исчезала в ненасытной утробе. Из полюсов чёрной дыры, почти перпендикулярно аккреционному диску, били в пространство разогнанные до огромных скоростей струи плазмы — джеты.

Внешне аккреционный диск напоминал дисковую пилу, случайно зацепившую какой-то клубок проводов и начавшую наматывать его на себя. Казалось, эта пила вот-вот порвёт тонкую ниточку, а потом и вовсе опустится на звезду и начнёт кромсать её, разделяя на две равные половинки и методично вгрызаясь в рыхлую поверхность.

Бьющие под небольшим углом к оси вращения чёрной дыры джеты больше всего походили на струи воды, извергаемые из плохо закреплённых садовых шлангов. Они вращались и пульсировали, разбрызгивая брызги плазмы, которая постепенно остывала и на некотором расстоянии превращалась в обычную межзёздную пыль, лишь слегка подсвеченную лучами породившей её звезды, которая продолжала двигаться по инерции.

Что до самой чёрной дыры, она полностью оправдывала своё название и выглядела именно дырой, причём именно чёрной, что смотрелось очень контрастно на фоне светящихся газа и плазмы...

К нашему счастью, Маяк в системе Пси и Омеги Червя находился довольно высоко над плоскостью эклиптики, и когда «Косатка» вывалилась из гиперсвета, нам открылся прекраснейший вид на двойную звезду во всей красе. Невольно даже закралось подозрение, что Маяк был расположен так специально, чтобы производить впечатление на всех гостей...

На корабле самый лучший обзор давали панорамные экраны капитанского мостика. И как-то так вышло, что на нём собрались все члены команды, кроме неизменно отсутствующих капитана и дракона, который по понятным причинам на мостик попасть не мог — просто не протиснулся бы через узкие коридоры. Зато компанию нам составила любезно приглашённая — вернее, нахально напросившаяся — Снежана.

Завораживающим зрелищем любовались все. Даже Александер, который всегда старался казаться невозмутимым и видавшим видыкосмическим волком, глядел вперёд с отлично читающимся благоговением во взгляде. Но больше всех под впечатлением оказались девушки.

— Какая красота! — не сдержавшись, воскликнула одна.

— Потрясающе... — вторила ей другая.

Я в ответ на это мог только усмехнуться и прокомментировать такое редкое единение.

— В первый раз вижу, чтобы вы в чём-то согласились друг с другом...

За недолгое время полёта эти двое успели мне до смерти надоесть своими постоянными словесными перепалками и взаимными подколками. Я даже успел пожалеть о том, что дал Яромире карт-бланш на развязывание боевых действий. Но сделать ничего уже не мог, точка невозврата в этом конфликте оказалась пройдена, причём давным-давно.

— Признаться, Зар, я тоже удивлена. Мне почему-то казалась, что наша хладнокровная гостья лишена таких бесполезных и мешающих в жизни качеств, как способность воспринимать прекрасное...

— Ох, Яромира. Мне грустно, что приходится объяснять очевидные вещи... Возможно, ваша гостья была бы лишена такого, если бы росла на каком-нибудь захолустном и провинциальном космическом булыжнике, который даже не является полноценной планетой. Но я, к счастью, получила прекрасное всестороннее образование. И даже видела картины великих художников-космистов в оригинале! «Смерть звезды», «Чёрное на чёрном», «Метафизическая драма», «Большие гравитационные искажения»... Если что, это всё — очень известные и когда-то нашумевшие полотна...

— Можешь не продолжать. Полотна, которые ты назвала, вышли из-под электронного пера Ту Гога, Троя, Ювазовского и Брюквина... Это у нас проходят даже в школах для простолюдинов. Странно, что на вашей просвещённой и прогрессивной планете принято хвалиться знаниями, которые даются всем едва ли не в начальных классах!

Снежана хотела что-то возразить и вся вскинулась, но Яромира продолжала с лёгкой и очень милой улыбкой гвоздить её:

— Постой, наша дорогая гостья и возлюбленная подруга. А к чему ты вообще вспомнила про картины? Я тебя совершенно не понимаю! Одно дело — трёхмерное художество, искусство. И совсем другое — естественная красота природы. Признаться, я удивлена, что на вашей «не провинциальной планете» зрелище двойной звезды вызывает восторг и удивление. Судя по всему, не так уж и часто вы выбираетесь из вашего просвещённого и развитого мирка в мир внешний. И не так уж хорошо у вас поставлено образование. Иначе знали бы, что двойные звёзды в нашей галактике составляют около половины всех звёзд вообще...

— Представительница рода частично разумных двуногих не учитывает, что обитаемые планеты в основном находятся в системах с одним солнцем. Как правило, условия там лучше приспособлены для жизни, а терраформирование происходит проще. Обитаемые планеты возле двойных и тройных звёзд встречаются, но гораздо реже. Можно много времени провести в космосе, совершить сотни полётов — и за всё время так ни разу не оказаться рядом с такой. Мне вот, например, до сих пор не везло... И я сейчас очень рад, что могу посмотреть на это, пусть и электронными глазами корабельных камер!

Громовержец тоже решил осчастливить нас своей компанией — правда, на капитанском мостике он появился исключительно в виде объёмной голограммы.

И его ответ оказался довольно неожиданным для Яромиры. Она аж дар речи потеряла от мысли о том, что «наш» дракон защищает соперницу. Но крылатый не обратил на это ровным счётом никакого внимания, и продолжил поучительным тоном:

— Должен заметить, перед нами очень интересная система. В фотосфере звезды наверняка обитают плазмиды, там просто идеальные условия для их существования. А близость чёрной дыры говорит о большой вероятности наличии аномалии... Что?..

Громовержец вдруг склонил голову набок, будто кривляясь. Но я знал, что это не так — с помощью камер в трюме видел, что наш вечно пьяный капитан очнулся и о чём-то вдохновлённо вещает. Слова я разобрать не мог — микрофоны в трюме то ли случайно, то ли специально передавали сигнал с большими искажениями, которые, помноженные на естественную невнятность речи Руслана, делали попытки понять её очень сложной задачей.

Наконец, дракон снова поднял голову, и радостно осклабился.

— Капитан говорит — там есть аномалия! И даже довольно крупная! Это не говоря о плазмидах. Так что — да, перед нами в самом деле уникальная и очень интересная для изучения система. И мы могли бы...

— Нет. Это опасно!

Я поспешил прервать Громовержца до того, как он запудрил мозги нашей молодёжи — потому что уже видел, как загорелись глаза у Хосе, как прикусила губку Яромира. Это безобразие требовалось пресечь на корню, пока дурацкая идея не укоренилась в их головах и не дала ростки.