Солдаты хватали щиты из телеги, арбалетчик выстрелил и не попал. Рыцарь, видя, что к его приближению готовы, остановил коня, снова высекая искры из мостовой, развернулся, а второй солдат, задыхаясь и лязгая железом, благополучно добежал до телеги, до своих.

– Живой я, а Яков что? – переводил он дух.

– Вон Яков лежит, проткнул он Якова, – отвечали ему солдаты.

Рыцарь отъехал и остановился, а из проулка стали выходить пешие, в отличном доспехе, один нес штандарт. Пурпурное поле, с соболями по востоку и западу, с золотой рыцарской перчаткой в центре. Волков не знал этого герба, хотя пурпур всегда говорил о знатности, а золото о том, что род рыцаря стар.

Но сейчас не герб интересовал кавалера; далее по улице, шагах в ста, еще из одного проулка или, быть может, целой улицы выезжали конные, двое. И пешие шли за ними.

Это была ловушка, те, что вдалеке, остановили бы людей кавалера, а рыцарь ударил бы с тыла. Хорошо, что дозорные заметили навоз.

– Господин, я натянул арбалет, – произнес Ёган, – что будем делать?

А что тут можно было делать? Восемнадцать пеших, из них шестнадцать в доброй броне, два арбалетчика. Да рыцарь, а двое, судя по цветам, его оруженосцы, да из тех, что сами не хуже рыцаря, оба в хорошем доспехе, с копьями. А у него осталось девять бродяг со щитами из досок, да Ёган, холоп бывший, да Хилли-Вилли, вот и все его войско.

И что тут можно сделать? Бежать, больше делать нечего, конечно, все не убегут. От такого рыцаря из пеших никто не уйдет, для него сейчас начнется развлечение, что-то вроде охоты. Да и сам Волков может и не успеть, конь у него, конечно, великолепный, но именно в него, вернее в его коня, и станут стрелять арбалетчики врага. Попадут, даже если только ранят, – у рыцаря будет шанс догнать противника.

– Хилли-Вилли! – позвал кавалер.

И мальчишки тут же подошли к нему. Они заметно волновались, да и не мудрено. Он сам волновался, только вида не показывал.

– Заряжайте мушкет. И слушайте внимательно, как только скажу палить – палите, – он наклонился и заговорил тихо-тихо, только чтобы эти двое слышали, – как стрельнете – бегите. Бросайте все и бегите, только к воротам не направляйтесь сразу, догонят. Сначала спрячьтесь где-нибудь, отсидитесь. Ясно?

– Но, господин… – начал было один из них.

– Ясно? – зарычал Волков.

– Да, – оба закивали.

Стали заряжать мушкет.

А тем временем люди рыцаря построились в два ряда, как положено, со знанием дела. Алебарды, пики, арбалеты. Каждый на своем месте. Щитов у них не было, с такими латами они ни к чему. Первый ряд весь в полном доспехе. Рыцарь и его оруженосцы перед ними. Они были готовы начать.

Требовалось что-то делать, и Волков крикнул то, что обычно кричали вместо приветствия:

– Кто вы такой и что вам надо?

– А вы что, не видите моего герба? – отвечал рыцарь, поднимая забрало.

– Вижу, но я с юга, – отвечал Волков. – Я не знаю вашего герба.

– Оно и видно, что вы не местный! – заорал один из оруженосцев рыцаря. – У нас на гербах ворон не рисуют!

– Это герб славного рода Ливенбахов! – крикнул второй. – Перед вами сам Якоб фон Бранц из рода Ливенбахов! А кто вы такой?

– Рыцарь Божий, Иероним Фолькоф, приехал сюда волею епископа Вильбурга, чтобы забрать мощи из Ризенкирхе, дабы уберечь их от осквернения.

– Господин, – тихо заговорил ближайший к Волкову солдат, – все Ливенбахи чертовы еретики.

– Ливенбахи… – стал припоминать кавалер.

– Так вы чертовы паписты! – крикнул рыцарь. – У вас есть индульгенция, Фолькоф, ваш пес-папа отпустил вам грехи? Лучше, если бы так, потому что сегодня вы умрете. Или думаете, что у вас хороший конь и вам удастся сбежать?

Он был прав. Волков так и думал.

– Зарядили? – спросил он у мальчишек.

– Да господин, мы готовы, – отвечал один из них.

– Убейте у него лошадь и сразу бегите. Стреляйте, как скажу.

– Господин, может, лучше мы стрельнем в него самого? – спросил тот, что держал мушкет.

– Хотя бы лошадь раньте, – зло зашипел кавалер.

И, обернувшись, крикнул:

– Ёган, арбалет!

Если бы мальчишкам удалось убить коня под рыцарем, а ему убить или ранить коня под одним из оруженосцев, его людям, гораздо хуже вооруженным, удалось бы убежать, во всяком случае, многим, если не всем.

Ёган передал Волкову арбалет.

– Приготовьтесь, – скомандовал кавалер, видя, как рыцарь и оруженосцы разворачивают коней готовиться к рывку.

– Мы готовы, – за всех ответил мальчишка, который уже стал целиться в рыцаря.

– Как двинется, стреляй, – сказал кавалер.

И мальчишка, тот, что целился, тут же приказал своему товарищу, тому, что держал дымящийся фитиль:

– Запаливай.

Ф-ф-фс-сш-шпа-а-ах-х!

Грянул выстрел. Белый клок дыма не спеша поплыл по улице, растворяясь в воздухе.

Все кони вздрогнули, но Волкова волновал только один конь, а этот конь вел себя абсолютно так же, как и все. Кавалер смотрел на него и понимал, что рыцарский конь готов кинуться в бой по первой команде ездока. Он был в порядке.

«Промахнулись, недоумки», – с горечью подумал Волков и глянул на мальчишек, те и не собирались бежать, со знанием дела они чистили ствол мушкета, один из них глянул на Волкова, поймал его взгляд и, от души улыбнувшись, сказал:

– Попали.

Кавалер хотел заорать, обругать, сказать, чтобы бежали, но в это мгновение в абсолютной тишине, что стояла на улице, он услыхал звук, повернул голову и увидел, как по брусчатке прыгает, бьет концами по камням, не желая успокаиваться, пружинистое рыцарское копье.

А потом на камни упал и щит со знаменитым гербом. Только теперь Волков глянул на рыцаря. Тот сидел на коне, наклонившись вперед, на луку седла, и держал перед собой руку, ладонью вверх, ковшом, словно собирал в нее что-то. То, что он собирал, было кровью, и капала она из шлема.

– Господина ранили! – оглушительно звонко крикнул кто-то из людей рыцаря.

Да все и так это понимали, оруженосцы подъехали к нему с двух сторон. И вовремя, Георг фон Бранц фон Ливенбах начал валиться с лошади, они едва успели поймать его. Упасть не дали. Поддержали и повезли прочь, а люди его расступились и снова сомкнулись, пропуская господина себе за спины.

– Господин, мы готовы, – сообщил один из мальчишек, тот, что держал зажженный фитиль. – Говорите, в кого палить.

Теперь ситуация изменилась, оруженосцы увозили своего рыцаря, но пешие все остались. Тот, что держал штандарт фон Ливенбаха, видимо сержант, грозно крикнул:

– Ребята, папские выродки ранили нашего