фронтовой «Катюше», так пригвоздила его своими огненными голубоглазыми атаками по точно избранной цели, что он в короткое время попал в ее «плен», оформил законный брак, расписавшись в райЗАГСе, справил пышную свадьбу (и я там тоже был, спирт-водку пил), после чего прибыл на медовый месяц в Яворский лагерь. Катюше с милым и в шалаше (палатке) был рай. Их пребывание вместе с нами в лагере было недолгим. Есенбек Есенбекович сразу же возбудил ходатайство о переводе и осенью 1946 года убыл в свой родной Казахстан. Как там сложилась его чекистская судьба, точно не знаю, но спустя лет десять после его убытия, будучи в Москве, узнал о слухах – он стал там Министром юстиции. Возможно, это и так, потому что столь высокий пост соответствует уровню его эрудиции и боевой чести чекиста-правоведа.

Следующая, но уже не боевая, а мирная потеря была не менее тяжелой, а для меня лично еще и крайне нежелательная. К супругам Хлоповским я прикипел душой и сердцем, ощущая с их стороны почти родительское отношение. И вот, вскрываю пакет, а в нем приказ об откомандировании капитана Хлоповских М. И. и младшего лейтенанта Хлоповских Т. Н. в связи с тем, что должность старшего оперуполномоченного аппарата ОКР «Смерш» дивизии сокращается. Этим же приказом на должность делопроизводителя-машинистки назначалась служащая Разоренова Екатерина Михайловна, выхоленная «баба ягодка опять», до войны длительное время работала секретарем Тульского народного суда. Проводы Хлоповских были быстрыми. Никакого срока на передачу дел не отводилось и они убыли в распоряжение отдела кадров Главного управления.

Дальновидная Д. П. Булавенко, предвидя, что со временем и моя должность переведется в категорию сверхсрочника, настоятельно стала обрабатывать меня, чтобы отказался от намерения, полностью заполнявшего мой разум и чувства: об увольнении из органов и возвращении в гражданскую жизнь, для продолжения учебы и получения высшего образования, для осуществления довоенной мечты, которой жил сам, а также мой дорогой отец. Не были в решении данного вопроса забыты и рассуждения оперуполномоченного Болдырева, которые ранее уже упоминались. Однако отразить настойчивые разъяснения и советы Дины Петровны мне не удалось. Она убедительно доказывала, что мною уже получена почетная специальность чекиста и в органах военной контрразведки меня ожидает перспективное будущее. Такое мнение обо мне у нее сложилось вот почему. Дина Петровна, как это было принято вообще, для любого заместителя, постоянно готовила основные оперативные документы, информации и доклады. И поскольку наиболее сложные из них были исчерчены массой правок и дополнительных вставок, в которых Екатерина Михайловна не могла разобраться, Дина Петровна поручала мне переписать их и подготовить к печатанию. Переписывая, вносил свои правки, которые Дине Петровне нравились. В конечном итоге, вскоре сложились такие взаимоотношения, что Дина Петровна готовила наброски документов, давала инструктаж и окончательно отрабатывать их приходилось мне. На этой основе в своих восхвалениях меня она доходила в разъяснениях моего места работы в органах до того, что я уже чуть ли не готовый начальник и свою дальнейшую судьбу должен связывать только с карьерой в органах военной контрразведки, подчеркивая, что имею для этого обобщенный опыт ее работы в объеме отдела, дивизии, а также специальную чекистскую и военную подготовку (в то время ее нередко не имели оперработники вообще). На мое стремление получить высшее образование она категорически заверила, что мне будет разрешена законная учеба по чекистской или юридической специальности, то есть по профилю работы. Убедив меня и добившись согласия остаться в органах, она доложила об этом начальнику, И. Р. Виленскому, подписала у него представление на присвоение мне звания «лейтенант».

Однако с этим в отделе контрразведки «Смерш» 52-й армии не согласились и его начальником генерал-майором Агеенко была подписана 12 апреля 1946 года аттестация со следующим выводом: «Достоин присвоения первичного офицерского звания “младший лейтенант”». 12 апреля 1946 года этот вывод утвердил в своем заключении начальник УКР «Смерш» Львовского военного округа, генерал-лейтенант Поперека и аттестация направлена в Москву.

Узнав об этом, Дина Петровна Булавенко обратилась к вновь назначенному начальнику нашего отдела подполковнику Терентьеву и уговорила его 4 июля 1946 года подписать повторную аттестацию с выводом: «Достоин присвоения внеочередного воинского звания “лейтенант”». Однако настойчивым усилиям Д. П. Булавенко, согласованным с генералом-майором Агеенко, не суждено было сбыться. Вскоре за подписью начальника отдела кадров УКР МГБ Прикарпатского военного округа подполковника Иванченко поступило на мое имя извещение с том, что Приказом Министра Государственной Безопасности Союза СССР за № 1197 от 5 июля 1946 года мне присвоено воинское звание «младший лейтенант». Аргументы о том, что еще в 1943 году, как все другие выпускники Новосибирского военно-пехотного училища получившие звание лейтенант, я тоже имел на это полное основание, и то, что в течение двух лет уже проработал в органах военной контрразведки на штатной должности старшего лейтенанта, учтены не были. И никаких пояснений об этом не поступило.

Обращаю внимание, первичное звание мне было присвоено новым Министерством Государственной безопасности (МГБ). По объективным причинам мирного времени 16 марта 1946 года в наркоматах госбезопасности и внутренних дел назрела реформа. Органы военной контрразведки «Смерш» были преобразованы в 3-е Главное управление вновь созданного МГБ СССР с задачами контрразведывательного обеспечения армии и флота.

Примечательно, что отныне руководимые им органы стали именоваться в официальных документах «органами контрразведки» МГБ, а термин «Смерш» стал достоянием истории.

Память об этом термине продлил писатель Флеминг, одно время служивший в Британской разведке и в последствии вывел его в некоторых своих романах Джеймса Бонда под организацией, именуемой точно так же названием «Смерш».

Название контрразведки сменилось, но «Смерш» у всех служивших в ней остается в памяти, как единая, сплоченная, по-боевому организованная, обеспечивавшая контрразведывательную безопасность войск в тесном взаимодействии с командованием. По случаю возвращения в систему госбезопасности, заместитель начальника ГУКР «Смерш» генерал-лейтенант И. Я. Бабич констатировал, что военная контрразведка в ходе войны нанесла решительное поражение немецко-фашистским специальным службам. Своей тяжелой самоотверженной работой сотрудники «Смерш» в годы Великой Отечественной войны вписали одну из самых славных страниц в истории советской военной контрразведки.

Министром госбезопасности после реформы был утвержден генерал-полковник Виктор Семенович Абакумов, родившийся в 1908 году в городе Москве, в 1932 году направленный Московским комитетом ВКП(б) на работу в органы НКВД, где получил звание комиссара госбезопасности третьего ранга и назначен начальником Управления Особых Отделов, а 19 апреля 1943 года в звании комиссара госбезопасности второго ранга стал начальником Главного Управления контрразведки НКО «Смерш». И вот теперь стал Министром Госбезопасности СССР. В своих воспоминаниях генерал армии Советского Союза П. И. Ивашутин отметил: «Принижать заслуги Абакумова в успешной работе ГУКР «Смерш» несерьезно, думаю, что этого не позволит себе ни один контрразведчик военного времени.