— Если всё можешь купить — оформи себе бабу и пар сними. Воздержание вредно для здоровья, любовничек, — отвечаю, делая шаг ближе к нему.

В этот момент замечаю Любу, спешащую к нам. Торможу себя, с трудом справляясь с гневом.

— Ещё посмотрим с кем я буду поправлять здоровье, — произносит сквозь зубы ресторатор, а затем улыбается. — Ещё поиграем…

Удар за ударом, представляя его тушу вместо груши. Он точно дал понять, что не отступится. Точно знаю и то, что он пожалеет о каждом сказанном слове и действии. Как сделать это так, чтобы пташка не возмущалась — другой вопрос.

Зная её характер, она чёрта с два уволится оттуда. Знаю и то, что за этот чёртов характер и подсел на неё. У неё не ангельская красота, а дьявольская. Лишь в гневе она становится собой и по-настоящему одурманивающей. Но я не отпущу её. Не могу. Точка невозврата пройдена.

— Кай меня ушатал, — произносит Гвоздь, заходя в бар.

Он заметно изменился. Мышцы стали крепче, спина распрямилась. Он больше не горбится, стесняясь своего высокого роста, а гордо вышагивает. Даже походка стала иной. Хотя, прошло не так много времени, но Гвоздь уже не тот, что был раньше. Ни внешне. Ни внутренне. Пообещал ему, что через месяц организую для него бои для начинашек на пару вечеров. Совсем лайтовые и без перегибов.

— Можно мне будет присутствовать на сегодняшних боях? — спрашивает, усаживаясь на маты рядом со мной.

Киваю. Гвоздь, замечая моё настроение и уже наученный, благоразумно отчаливает. Я не хотел участвовать в сегодняшних боях, но мне нужен выход эмоциям. Нужна подпитка. Нужно выплеснуть на кого-то этот гнев, чтобы не совершить то, что может дать повод для ссоры с пташкой. Хотя, если ресторанный хмырь будет продолжать свои атаки, то Любе придётся принять тот факт, что у её начальника будет проломлена голова.

После пары-тройки обычных боёв, мой выход. Как обычно, не знаю ни противника, ни его вид. Стоит увидеть, как на лице появляется улыбка. Он белобрысый, с узкими глазами и очень похож не ресторатора. Какая удача.

Без прелюдий иду в атаку. Не хочется растягивать удовольствие. Хочется освобождения. Фантазия дорисовывает на бойце образ ресторатора, и я превращаюсь в машину. Удар в челюсть, и она отъезжает, брызгая слюной и кровью. Удар в живот, снова в лицо, в нос, по рёбрам. Судьба всегда забирала у меня всех, кого я любил и в этот раз я не позволю никому забрать у меня человека, с которым чувствую себя так, как с Любой. Пусть передо мной будет хоть сотня рестораторов. Хоть две. Всех уберу с дороги.

Я не замечаю, что противник уже без сознания и беру его за ворот, продолжая удары.

— Бей! Бей! Бей!

— Он убьёт его!

— Уже, наверное!

— Бей! Бей! Бей!

Я слышу крики толпы, но не сразу прихожу в себя. Заключительный удар и бросаю бойца на пол. Крови больше чем обычно, и я смотрю на свои руки. Затем смотрю на парня, лежащего без признаков жизни. Хорошо, что Любы здесь нет. Стоит об этом подумать, как пробегаюсь по залу и встречаюсь с ней глазами.

Она не убегает и не кричит. Лишь смотрит так, как никогда не смотрела. С ужасом и непониманием. Я встряхиваю головой, надеясь, что мне это померещилось, но нет. Люба здесь, и она видела всё, что происходило. Зачем пришла сегодня?! Почему именно сейчас?!

Я спрыгиваю с ринга, а она разворачивается и уходит. Я нахожу её на улице. Она стоит, обхватив себя руками и слёзы скатываются из её глаз.

Я хочу прикоснуться к ней, но она вздрагивает, отстраняясь.

— Зачем ты бил его, когда он уже потерял сознание? Тебе доставляет это удовольствие? — спрашивает, подняв заплаканные глаза.

— Это не институт благородных девиц. Здесь бывает и не такое, — отвечаю, вытирая кровавые руки о шорты.

— Это такая жестокость… я впервые видела тебя таким… в тебе не было ничего от человека… — произносит она тихо.

Подхожу к ней, пытаясь взять за подбородок.

— Не прикасайся этими руками ко мне! — кричит она.

— Это бойцовский клуб! Что ты ожидала увидеть, придя сюда?! Что я пью чай в компании интеллигентов?!

— Я пришла, чтобы увидеть тебя… ты говорил, что сегодня у тебя нет боёв и я подумала… Чёрт! Это уже неважно!

Она проводит рукой по лицу, тяжело дыша.

— Ты не смог остановится, потому что он был похож на него! Так?! Так?! Ответь!

Я молча смотрю в её глаза, а она в мои. В них она уже и так прочитала ответ.

— Как я могу быть с тобой, когда ты собой не владеешь?! Как могу подпустить тебя к своей дочери, если ты ведёшь себя, как дикарь?! Как безжалостное животное!

— Я всегда таким был. Никогда не притворялся кем-то другим, — начинаю спокойно, но потом взрываюсь. — Думала я буду тебе жратву готовить по вечерам?! А?! Хочешь спокойствия — обрати внимание на своего грёбанного начальника!

— Обращу! Можешь не сомневаться! — выкрикивает она.

Хватаю её за руку, но она кричит так, словно ломаю её. Отпускаю, показывая глазами подошедшему Воробью, чтобы проводил её до дома.