Шрифт:
Закладка:
Он усмехнулся и чуть приподнял подбородок.
— Женщины часто просили у меня подарков, но обычно чего-то материального. Ткани. Украшения. Экзотические фрукты с других планет. Зверей. Иногда книги. Но вас, полагаю, все это не интересует?..
— Материальный мир тленен. Вы не заберете его с собой, когда придет последний час. Все, что останется с вами — воспоминания. Только воспоминания. Они по-настоящему бесценны. И очень часто связаны с конкретными людьми.
— Полагаю, вам никогда не приходилось голодать…
Ее философский настрой смог выправить настроение мужчины. Теперь он смотрел с интересом, но без злости.
— Киорис плодороден. Вы правы… Я не знаю, что такое голод. Но достаточно изучала наши благотворительные миссии, чтобы понимать, насколько он может быть ужасен…
— Видеть и чувствовать — разные вещи. Вы, наверное, думаете, что я не понимаю, о чем говорю, но… Один из этапов воспитания наследника на Этре включает пребывание в бедных районах с полным погружением в среду. Шейх должен знать, кого он защищает. Откуда приходят его воины. Чем живут. О чем думают в перерывах между боями. Хороший господин всегда заботится о своих людях.
— Не сомневаюсь, что вы знаете, чем живет каждый ваш воин…
И отнюдь не из-за заботы о них, а что бы понимать, кто может предать, а кто будет верен до конца. Кого можно заставить пытать женщину, а кто не сможет поднять на нее руку даже под угрозой смерти. Вовсе не все этроссы одинаковы. Как и не все киорийцы. Всегда встречаются исключения и те, кто составляют общую массу.
— Ваша подопечная жива, — неожиданно сообщил шейх. — Сегодня я имел с ней беседу.
Сердце ударило с перебоем, но Филис не позволила себе даже нахмуриться.
— Рада слышать. Она хорошо себя чувствует?
— Здорова. Напугана. Совсем не похожа на киориек. Неужели, вы подчинитесь такой императрице?
— Киорийцы не подчиняются императрице. Она определяет лишь внешнюю политику. В остальном народ управляет планетой самостоятельно.
— О да, еще одно ваше варварство. Стремление к свободе вопреки здравому смыслу. Как народ может понять, что ему нужно? Это же безликая масса, которая нуждается в управлении и твердой руке.
— Только сам народ и может понять, в чем нуждается. Правитель должен думать глобально и масштабно. Видеть новые горизонты и определять курс развития своего народа. А все остальные насущные проблемы не требуют его участия. Они только отвлекают и мешают.
— И как же далеко простирается взгляд вашей императрицы? Способна ли она разглядеть свет путеводной звезды или остается слепа в ночи?
— Маеджа Софрония делает для Киориса все, что в ее силах. И даже больше… Как и любой хороший правитель.
— Вижу, вы так же, как и этроссы не смеете осуждать вашу правительницу. Между нами уже есть что-то общее.
Данияр улыбнулся, пряча в глазах лукавство. Он заигрывал с ней. Желал вывести из равновесия подобным сравнением, не понимая истинной разницы…
— Отношение киорийцев к императрице и всей императорской семье построено на уважении и понимании той жертвы, что они приносят, служа обществу. А отношение этроссов выстроено на страхе, не так ли?
Собеседник помрачнел, и трапезу закончили в молчании. Но после того как блюда были убраны, мужчина не поспешил уходить. Наоборот, сделал жест охране, которая уже через минуту принесла доску и резные фигурки для игры.
— Полагаю, с шатранжи вы тоже знакомы?
Филис опустила взгляд на алые и черные клетки.
«Папа научил меня играть в шатранжи, хочешь покажу? Посол Этры подарил ему набор для игры. Там такие красивые фигуры!»
— Знакома, но не столь хорошо, как вы думаете. Соперников у меня было немного. Да и те не слишком опытные. Прошу не судить меня строго.
— Неужели, я нашел хоть что-то, в чем вы не преуспели?
— Я всегда готова учиться, великий… Надеюсь, вы будете терпеливым учителем…
Отношения учителя и ученика для Этры столь же священы, как и законы гостеприимства, и окружены массой традиций. Лицо мужчины дрогнуло, вытянувшись от удивления. Конечно, ведь для этросса невозможно представить женщину в качестве ученицы. И переступить через культурные стереотипы едва ли не сложнее, чем сделать шаг для установления доверия. Пусть и крохотный.
— Я постараюсь…
Угрозу в его обещании не услышал бы только глухой…
— Вставай!
Охранник грохнул оружием о стену, прогоняя остатки сна. Байон разлепил глаза и повернулся в сторону входа. Выделенная ему каюта особым комфортом не отличалась, включая лишь койку и уборную. Впрочем, он не жаловался.
— И чего надо?
Он медленно сел, осторожно спуская ноги с кровати. Несмотря на усилия этросского лекаря, с допросами его коллеги справлялись однозначно лучше.
— Велели привести в лабораторию. Пошевеливайся.
Надо же. Вежливый охранник. Предыдущий вопросы игнорировал, а еще один до него пытался самоутвердиться, отвечая ударами на попытки наладить диалог. Не то, чтобы Байон получал серьезный урон. На фоне общего состояния пара тычков выглядела каплей в море. Или песчинкой в пустыне, как говорят на Этре.
Он встал. Смиренно сложил руки за спиной. Повернулся к охраннику, позволяя защелкнуть ограничивающие браслеты. По коридору шли уже привычным и знакомым путем.
— Что-то случилось? — вопрос капитан задал нейтральным тоном, не особо рассчитывая на ответ.
— Случилось, — мрачно ответил охранник. — Увидишь. Иди, давай.
Ожидаемых толчков в спину и ударов не последовало. Что странно, ведь в целом этроссы с пленниками не церемонились. Понимали, что участь их незавидна и недолговечна, вот и не считали нежным сдерживаться. Тем более, что высшие по званию закрывали на мелкие шалости глаза.
Уже через несколько минут они оказались в просторном зале, состоящим из нескольких кают с опущенными переборками. Помещение было заставлено различной техникой. Тут и там суетились ученые и низшие военные, приставленные к ним в подчинение. В центре, на небольшом постаменте, укрытое защитном кожухом располагалось ядро, снятое с истребителя.
Этроссов очень интересовал источник энергии. Они хотели раскрыть его секрет и использовать себе на пользу. Но экземпляр им попался крайне капризный. В первые дни, когда его еще допрашивали, Байон после некоторого сопротивления пояснил, что ядро является мозгом мертвого Археоса. Ему ожидаемо не поверили. Продолжили спрашивать с использованием различных препаратов, дававших весьма слабый и странный результат. Один отключил ему центр боли на несколько часов — возвращение в норму было не самым приятным. Второй неожиданно сделал все происходящее невероятно забавным, а его смех чем-то не понравился ученым. Третий… Впрочем, неважно. Как раз на нем какой-то умник додумался подключить ядро к питанию в лаборатории напрямую. И после того, как вся техника с яркими визуальными эффектами вышла из строя, этроссам временно стало не до него.
