Костя обратился к Полине, немного склонив голову, смотря довольно внимательно. Она не смутилась. Как ела неспешно, так и продолжила. Плечами пожала, пухлые губы дрогнули в усмешке, но она сдержалась.

Подняла взгляд от тарелки на Костю, ответила спокойным:

— Я уверена, что ты узнал обо мне всё необходимое прежде, чем встретиться. Не люблю повторяться.

Поймала усмешку в ответном мужском взгляде, вернулась к тарелке…

— А ты обо мне многое знаешь?

Мотнула головой, снова посмотрела. Отложила приборы наконец-то, несколько секунд молчала…

— Нет. Но я доверяю человеку, который тебя знает…

— Гавриле?

Не кивнула, не ответила, но сразу стало понятно — ему, конечно. Кому же еще?

И пусть Костя ненавидел, когда у него за спиной плетут интриги, тут, почему-то был уверен, интрига интересная. И не опасная.

— Что вас связывает? Вы любовники? Ты же не думаешь, правда, что я позволю… Если все сложится… Чтобы вы продолжали трахаться?

Полина чуть скривилась на последнем слове. Судя по всему, не привыкла, чтобы с ней так грубо сходу. Принцесса на горошине все же. Агата не кривится от такого.

— Мы не любовники. И ты можешь об этом не волноваться. Если ты возьмешь меня в жены, я не опозорю твое имя. Я буду примерной. Я умею играть. Просто хочу… Делать это по собственной воле. С выбранным собой же человеком.

— Так собой или Гаврилой? И почему выбор Гаврилы нравится тебе больше, чем выбор отца?

Костя продолжал задавать вопросы, Полина — еле-заметно кривиться. Наверное, надеялась, что совсем острые углы они обойдут. А всё потому, что действительно не знала Костю. Который только острыми и интересовался.

— Гаврила — мой… Друг. Детский. Я ему доверяю. Он знает мою ситуацию… Он предложил…

— Расскажи мне «свою ситуацию». Ты же за меня замуж хочешь, в конце концов. Не за Гаврилу… Хотя он не был бы против, думаю…

Костя вроде как съязвил, а вместо ответа получил намек на грустную улыбку, опущенный на мгновение взгляд. А потом снова в глаза.

— Я хочу свободы, Костя. Я очень устала.

— У тебя не будет свободы со мной. Ты будешь сопровождать меня, когда скажу. Будешь создавать видимость любящей и в меру любимой. Будешь руководствоваться моей волей. Не убеждай себя, что мы можем попробовать и у нас получится. Не получится. Я не собираюсь менять свою жизнь. И тебе подставлять себя не позволю. У меня будет свобода. У тебя ее не будет. Не обманывайся.

— Меня это устраивает. Я воспитана так, что подчиняться — не проблема. Я просто хочу сама решить, кому я буду подчиняться. Не надеюсь ни на верность, ни на семью. Не строю воздушных замков на твой счет. Я смирилась. Это всё не моё. Честно говоря, я просто хочу свалить из своей дурацкой семейки. Пусть сами разбираются, как хотят. Ты — достаточно сильный, чтобы позволить мне это сделать. Стукнешь кулаком — никто не полезет. Мне большего не надо.

— Надо было оставаться в Америке… Зачем вернулась?

Костя снова спросил, Полина снова хмыкнула.

— Кто бы мне дал остаться? Думаешь, я не хотела?

— Думаю, ты лукавишь. Ты хочешь не просто, чтобы к тебе не лезли. Ты хочешь жить не хуже, чем жила. И чтобы не лезли.

— Хочу. Это плохо?

— Нет. Просто честно обозначать это сразу.

— Зачем мне обозначать то, что ты и без меня понимаешь? Я не строю из себя жертву. Я не требую особого отношения. Я просто знаю, что мы можем помочь друг другу.

— А если я предложу отсюда смотаться в гостиницу?

Костя внимательно следил за реакцией. Она вроде как отсутствовала, но дьявол ведь в деталях… И судя по всему, Полина не испытала восторга. Думала не дольше секунды, но красноречиво. Взгляд был отрешенным. Дальше вздох.

— Предложишь — поедем. Это не проблема. Можем даже о ребенке договориться. Я здорова.

Усмехнулся, скользя взглядом по лицу. О ребенке он не собирался договариваться. И тестить её в номере тоже. Во всяком случае, сейчас. Но все равно забавно. Такая отчаянная. На все согласная.

— То есть тебе нормально, что я буду трахать тебя и параллельно еще кого-то под настроение?

Полина пожала плечами. Нормально, очевидно.

— Но ты должна понимать, что ответы сейчас должны быть актуальными всегда.

— Они будут. Я уже сказала — в моих планах нет влюбленности в тебя. Мне нужна защита. Статус. Деньги. Свобода в разумных пределах. Доверие в них же.

— А отца не жалко? Он же будет против, наверное…

— Во-первых, он не будет против, Костя. Разозлится, конечно. Удивится. Но он всегда и из всего извлекает выгоду. Все же понимают, что ты в родственниках — это рискованно, но выгодно. А во-вторых… Он много раз решал за меня. Он много раз делал вещи, которые, как я считаю, разрушали мою жизнь. Мне это надоело. Мне пытаются навязать человека, от мысли о котором у меня начинаются рвотные позывы. Но он… И его семья… Слишком нравятся и устраивают моего отца, чтобы отказаться от идеи просто потому, что мне не нравится. Я умею быть терпеливой. Но и у меня есть предел.

— Так может мне стоит бояться, что и со мной ты достигнешь предела? А потом что?

— Я знаю, что с тобой нельзя играться. С вами… Такими… Игры плохи. Я хорошо взвесила. Я не пришла бы, не будь готова… Ко всему, в принципе. Я просто правда устала. Я смогу быть хорошей женой. Я умею не нервировать. Я просто лучше буду не нервировать тебя, чем…

— Вы когда-то спали с Гаврилой?

Костя резко сменил тему. Знал, что Полина этого не ожидала. Думала, вопрос закрыт. Они перешли дальше. Оказалось же… Что не готова. Вскинула взгляд, чуть покраснела, опустила…

Дальше, в принципе, можно не отвечать.

— А вы странные.

Костя изрек, не ощущая ни жалости, ни сожаления. Друзья, блять. Детства.

— Ты можешь не волноваться насчет нас с Гаврилой. Это было очень давно. Это не имеет никакого значения. Мы слишком разные. Он просто мне помогает. По старой… Дружбе.

— Я бы на твоем месте усомнился, а такой ли он друг. Допускаю, что со мной тебе будет хуже, чем с отцом и выбранным тебе мажором.

Костя не пугал, говорил вероятную правду, но Полина снова отреагировала равнодушным передергиванием плечами.

— Думаю, мы договоримся, Костя. Я красивая. Я умная. У меня все хорошо с актерством и выдержкой. Я видела, что о тебе пишут. Понимаю, зачем тебе такая, как я. Мне не сложно будет помочь. Уверена, тебе точно так же не сложно будет дать мне немного свободы.

— А если твой отец встанет в позу?

— Не встанет. С тобой не посмеет. Он скорее попытается подмазаться в надежде на дальнейший лоббизм его интересов. Финансирование предложит, думаю. Ты разве против?