заложило уши. Но вопли и причитания «не трогать детей!» его сердца не смягчили, и, велев слугам из Сегюра держать всех на расстоянии, Морис в два счёта прикрутил сопляков к ограде и выпорол по голым задницам вожжами, чтобы сидеть с неделю не могли.

За поркой наблюдали и подтянувшиеся слуги Рубертунов. Они прятались за сараями и столбами, но смотрели с жадным любопытством, совершенно не предпринимая попытки помочь юным господам. Вскоре к истошным воплям госпожи Рубертун присоединился скулёж её младших отпрысков, а Морис, вытерев вспотевший от усердия лоб, наконец бросил вожжи и объяснил ещё раз:

– Сегодня отделались драными задницами, потому что леди Маргарет не пострадала. Но если ещё раз хотя бы косо на неё посмотрите, я возьму не вожжи, – тут он потянул саблю за рукоять, но не вытащил, а только показал клинок на фут, а потом со звоном загнал его обратно.

Рубертуны сразу скулить перестали и затихли, лишь шмыгая носами.

– Возьму саблю, если не поняли, – сказал Морис. – И обтешу со всех сторон, что выступает.

Вернувшись к коню, он забрался в седло, чувствуя, как наливается в бедре холодная боль. Сегодня он слишком много ходил и бегал, а ведь врач советовал не трудить ногу чрезмерно.

– Возвращаемся, – скомандовал он своему отряду, и как ни в чём не бывало вежливо кивнул на прощанье госпоже Рубертун, которая проследила за ним взглядом, полным ненависти, а потом помчалась отвязывать дорогих сыночков.

С розыском и местью Морис провозился дольше, чем рассчитывал, и в Сегюр они вернулись уже в сумерках.

Расседлав коня, Морис почистил его, загнал в стойло и засыпал овса, погладив лоснящийся чёрный круп, а потом отправился к себе в комнату, мечтая о травяной примочке и бутылке вина, чтобы завалиться спать и ни о чём не думать.

Но вечерним планам не было суждено сбыться, потому что едва только он вошёл под своды замка, его встретила леди Маргарет.

Она держала светильник и улыбалась так приветливо, словно встретила родного брата, и… смотрела прямо, ничуть не смущаясь. А ведь должна была бы?

– Вот и вы, наконец, – сказала она, поднимая светильник повыше, чтобы видно было, куда идти. – Нашли, что искали?

– Нашёл, – ответил Морис, ещё не решив, как себя вести. – Арбалетный болт. Говорят, не из местной кузни.

Если леди решила позабыть обо всём, что произошло на лугу, то это хорошо, конечно. Хорошо с одной стороны. Потому что с другой… это не очень хорошо. Это даже обидно.

– А мы затопили баню, – продолжала Маргарет необыкновенно добрым голосом. – А потом вас ждёт ужин. Вы не сказали, чего бы вам хотелось, поэтому я приготовила на свой вкус. Надеюсь, вам понравится. Пойдёмте, я вас провожу.

– Куда? В баню? – опешил Морис, потому что девушка повела его именно туда.

– Куда же ещё? – она обернулась, и свет фонаря окутал её мягким оранжевым облаком, сделав ещё больше похожей на фею.

Сегодня на фее было не привычное шерстяное платье, и не красное, которое ослепляло не хуже солнца, а был надет шёлковый халат цвета морской волны – распашной впереди, позволявший видеть белую нижнюю рубашку с кружевами на вороте. Эти кружева чуть не доконали Мориса. Они, проклятые, так и соблазняли оттянуть их пониже, чтобы приоткрыть то, что коварно и всего лишь наполовину скрывали.

– Пока будете принимать ванну, накроют на стол, – леди Маргарет сделала приглашающий жест рукой, предлагая Морису пройти до купальной комнаты. – Только оставьте саблю, сэр. Вам она там точно ни к чему.

– А, да, – он вспомнил про саблю, снял её и задумался, не зная, где положить.

– Давайте мне, – леди Маргарет была сама нежность и любезность. – Не беспокойтесь, я сберегу вашу верную подругу. Как её зовут?

– Кого? – в голове у Мориса точно что-то разладилось, и он не понимал и половины того, что говорила ему леди.

– Вашу саблю, – она осторожно, но решительно забрала у него оружие, и он позволил это сделать. – После того, как вы назвали такого чудесного вороного коня Бобиком, могу предположить, что саблю вы зовёте Зубочисткой.

Она смеялась – показывала во всей красе жемчужные зубки, но Мориса эта шутка ничуть не обидела. Наоборот. Стыдно признавать, но он размяк от этой улыбки, как сухарь в молоке, и позволил увести себя в баню, как барашка на привязи.

Там уже была наполнена ванна, и на столике возле лежали мыло и новая мочалка, а на скамейке – белоснежная простыня и… белая льняная рубашка.

– Она не такая красивая, как ваша шёлковая, – сказала леди Маргарет, разворачивая рубашку и неловко удерживая саблю под мышкой, – но мы очень старались и успели сшить её до вашего возвращения.

– Вы сшили её?..

– Я и Арна, – пояснила девушка гордо. – Мы торопились, но работа отменная. Сможете сами в этом убедиться, когда выкупаетесь. Запрыгивайте в ванну, сэр, а я распоряжусь насчёт ужина.

Она ушла, унося его саблю, и только тогда Морис вернулся из царства фей в бренный мир.

Ух ты. Малютка леди умеет быть милой, оказывается. Как там говорила та чернушка? Анабель? Сегюры только посмотрят – и им невозможно отказать. Верно сказано. И теперь было видно, что Маргарет – истинная дочь своего отца.

Раздевшись, Морис залез в ванну, крякнув от удовольствия. Горячая вода после такого дня – то что нужно. Расслабиться, отвлечься, забыть… Если только получится забыть, как фея стонала под ним, когда он целовал её на лугу…

Откинувшись на край ванны, он как смог вытянулся в ней – всё же, слишком короткой для него, и позволил себе закрыть глаза и воскресить в памяти те упоительные минуты на лугу, возле тисовой рощи…

– Хорошо устроились? – услышал он ласковый голос той, о ком только что думал. – Но мне будет удобнее, если вы немного запрокинете голову.

В первую секунду Морис чуть не выпрыгнул из ванны, подскочив, как ужаленный. Открыв глаза, он увидел перед собой фею из грёз – в шелковом халате и этой проклятой рубашке с проклятыми кружевами.

– Вы зачем здесь?.. – произнёс он внезапно охрипшим голосом и медленно потянул со столика под воду мочалку, прикрывая причинное место, которое прекрасно можно было разглядеть в воде.

– Буду вас брить, – радостно заявила леди и показала ему медную бритву. – Чуть