Шрифт:
Закладка:
– Дальше больше, кроме постоянного расширения кругозора, Аня начинает тратить свои сравнительно скромные карманные деньги на очень странные вещи. Началось все безобидно, с закупки фруктов для “экспериментов” – не нравится мне его постоянное выделения слова эксперименты. Что-то мне подсказывает, что он в них не верит и думает, что я просто разводил его сестренку на деньги.
– Дальше паренек через Анну провозит на территорию лицея пару вещей – было дело, так и знал, что лучше было делать это, как и раньше, через Соню.
– И в конце концов паренек решает продать результаты своей кропотливой работы. Все бы ничего, но он пытается сделать это через семью своей подруги. Дальше больше, если другим своим покупателям он называет одну сумму, то семье Ани он называет в два раза большую цену за свой труд.
– Но я не называл никому цену. Мне просто так предложили.
– То есть ты сначала узнал “рыночную цену”, а потом пошел к нам с удвоенным ценником?
– Никаких удвоенных ценников, про шестьдесят тысяч я услышал от вас.
– То есть это не ты, через Аню называл нам такие цифры?
– Нет конечно. Я вообще денежный вопрос с ней не обсуждал.
– Не обсуждал. На первый раз поверю.
– А был второй? – внутри я был ужасно оскорблен, никогда даже не думал через дружбу с Аней что-то внушить этому мужику.
– Был, так удивительно совпало. Буквально неделю назад я слышу от Ани про небольшие роялти, про снижение суммы на десять тысяч, а потом уточнение про “символический процент, один процент”.
– Я вообще с ней об этом не говорил. Максимум я с ней говорил по поводу начинки бороды и упаковки, все. Ни цены, ни роялти, ни чего-либо еще я с ней вообще не обсуждал.
– А буквально день назад меня попросили дать возможность одному человеку погулять, задержав начало наказания за избиение одноклассника.
– Ничего я не просил, это была исключительно ее инициатива – зря это сказал, от этих слов его милость перекосило еще сильнее…
Глава 16. Первый провал на переговорах.
Глава 16.
– Ничего я не просил, это была исключительно ее инициатива – зря это сказал, от этих слов его милость перекосило еще сильнее.
С его стороны я сейчас выгляжу такой малолетней личинкой Альфонса, которая попыталась добиться внимания его младшей сестры. Личинкой неумелой и неопытной, а следственно наглой и глупой. Глупость проявляется в том, что я считаю, что никто не заметит моих манипуляций. И я действительно так думаю, ведь никаких планов я через Извольскую не проворачивал и не собираюсь. А Анна по какой-то причине очень инициативная и делает то, о чем я вообще не просил. Я ее конечно ни в чем не виню, очень приятно осознавать какие усилия она прилагает, чтобы мне помочь. Правда ей самой столько же лет, сколько и мне, то есть четырнадцать, и поэтому она самостоятельно может максимум закупить сырье и сгенерировать идеи начинки для «бороды». А все остальное она может реализовать исключительно через свою семью. Вот эти попытки, за которыми не стояло никаких тайных планов, его милость воспринял крайне негативно. Правильно говорят, что благими намерениями вымощена дорога в ад.
А моя наглость не отстает от глупости, с его стороны это выглядит как будто я только что свалил всю вину за случившееся на его младшую сестру. И без стеснения высказал это ему, старшему брату, который и оплатил мои хотелки, в лицо. Надо как-то сбавить градус напряжения.
– Прошу прощения за свои слова. Некоторая часть моей вины в случившемся действительно есть – лицо Даниила продолжает выражать слабо скрываемое презрение – то есть моя вина в случившемся действительно есть, но все случившиеся это огромное недоразумение. Прошу меня выслушать, чтобы разрешить эту ситуацию.
– Понимаешь, Сергей, сегодняшняя встреча состоялась исключительно для того, чтобы дать тебе шанс объясниться, но ты им не воспользовался – и как я это должен был понять? Вот сказал ты бы вместо приветствия что-нибудь вроде: «Ну что-ж, рассказывайте, мил человек» в сопровождении неизвестного здесь ленинского прищура, и я бы мигом сообразил, что что-то не так. А ты с начала добродушно улыбался и вел дружеские беседы, а после подписания договора моментально превратился в стереотипного еврея, у которого я умудрился взять в долг миллиард рублей и не отдавать уже пару десятков лет.
– У меня есть еще немного времени, ведь наша встреча еще не завершилась. Ни вы, ни я не закончили с десертами – мой любимый и в прошлой и в этой жизни итальянский многослойный торт последние десять минут поглощался очень медленно. Прекрасно сделанный тирамису после начала обличительной речи Извольского стал безвкусным, и притрагиваюсь я к нему исключительно как способ отвлечься от хмурой рожи Даниила. Ему, кстати, тон нашей беседы ничуть не мешает наслаждаться уже второй порцией какого-то то ли мусса, то ли пудинга.
– Предлагаешь что-то обсудить уже после того, как получил деньги через мою сестру? – да что ты заладил, не делал я ничего такого.
– Это тоже часть недоразумения, готов прямо сейчас остановить или отменить перевод средств, или вообще отменить всю сделку, если это поможет разрешить ситуацию.
– Ты еще и условие мне ставить будешь – что-то он еще больше помрачнел. Как-то я не правильно диалог веду.
– Я не это имел в виду…
– Сейчас мне абсолютно не важно что ты имел в виду, чего ты хотел добиться и какими способами. Твои действия важнее слов. В том числе совершенные во время этой встречи.
– Но как я должен был понять, что вы хотели поговорить о совсем другом? – Как-то само собой диалог перешел на вы. После этого брови Даниила чуть-чуть разгладились. Может мне показалось, а может это самообман, но если это по итогу мне хотя бы психологически помогает, то я буду считать именно так.
– То есть ты, услышав ответ на свой вопрос по поводу обстоятельств нашей встречи, поверил в него?
– Не вижу каких-либо причин вам не верить – теперь-то уже вижу, да и тогда сомнения некоторые появились, но вера в твою аристократическую морду с легкостью победила эти зарождающиеся сомнения.
– И когда я тебе объяснил какими могут быть причины для того, чтобы нарушить правила лицея, у тебя
