— Иногда у нас нет выбора, — сказал Нико. — Сейчас один из таких моментов. Но, ваше высочество, как тот, кто ухаживает за ранеными, кто видит цену битвы, я лучше многих знаю, что битва — ужасное дело. Взрослые редко должны драться. Дети никогда не должны этого делать.

Каролина сморгнула слезы с глаз.

— Я не знала, — умоляюще сказала она. — Я просто подумала, что вы все хотели, чтобы я была женственной.

— О, любовь, — Серена подошла, чтобы обнять ее. — Мы думаем, что ты идеальна. Может, когда-нибудь ты тоже станешь солдатом, и из тебя выйдет отличный солдат. Но ты слишком молода, чтобы сражаться в этой войне.

Каролина медленно кивнула.

— Трудно не уметь биться, — сказал Нико. Каролина прищурилась, почуяв банальности, но вместо этого Нико улыбнулся ей. — Я иду в бой, но лечу. Я не дерусь. Иногда я чувствую себя беспомощным, но уход за больными дал мне цель.

— Да, — Каролина ухватилась за это. — Я не люблю ждать позади. Могло случиться все, что угодно.

Серена смотрела на Нико с полуулыбкой. Когда он так говорил, с него спадала вся юношеская неловкость. Она могла представить, каким он будет через десять лет: целителем с магазином в городе, разговаривающим с маленьким ребенком, порезавшим ногу битым стеклом, или старухой с непрекращающимся кашлем. Такие вещи могли быть в мире, который допускал менти.

В мире, который был в покое.

— Но вы не просто останетесь, — сказал Нико. — Вы будете здесь готовиться возглавить Эсталу, да? Ваша сестра будет здесь, чтобы служить регентом, и она будет учить вас делам двора.

Серена надеялась, что на ее лице не отразилось смятение. Каролина и в лучшие времена была несговорчивой, и у нее не хватало терпения на что-то вроде изучения придворного дела. Судя по складке между бровей Каролины, она думала о том же.

Нико рассмеялся. Он снова начал распределять лекарства по порциям, складывая их в ящики, чтобы слуги несли их на рыбацкие суда.

— Когда я был младше, — сказал он, — я хотел быть бардом. Я воображал, что буду ходить из города в город, распевая эпические сказания о рыцарях и прекрасных дамах. Представьте мое удивление, когда я узнал, что не могу нести мелодию, чтобы спасти свою жизнь.

Каролина хихикнула.

— Но я могу лечить, — сказал Нико. — Вместо этого я обязательно слушаю всякий раз, когда поблизости появляется бард, а иногда я ворую лютню старого Хью и пытаюсь на ней сыграть. Я был уверен, что никогда не стану целителем. Это казалось слишком скучным. Теперь у меня не было бы другого выхода, чего бы это ни стоило.

Серена колебалась. Лука только однажды упомянул об ученичестве Нико, и он был уклончив, но это прозвучало так, как будто Джеральдо не был добр к юноше.

— Твой отец тренировал тебя, — сказала она, стараясь говорить без каких-либо интонаций в голосе.

Нико замер. Его карие глаза задумчиво посмотрели на нее, а затем он отвел взгляд.

— Мы не всегда выбираем то, как обстоят дела, — сказал он. — То, как меня обучали, не всегда было мягким, — его грубый голос говорил о том, что дело было не только в том, что учеба не была мягкой, и его руки дрожали. Но он глубоко вдохнул и продолжил паковать свертки. — Но я понимаю, почему он это сделал. В мирное время не нужно делать такой выбор.

Серена думала о Луке и о себе. Она чуть не приказала совершить переворот, от которого ее руки были бы в крови, и она даже не могла с уверенностью сказать, правильно ли поступила, отказавшись отдавать приказы.

«В мирное время не нужно делать этот выбор», — она могла только надеяться, все более горячо, на мир.

Снаружи поднялась суматоха, и Серена вдалеке услышала вопль:

— Король! Король!

— О, мы должны организовать чертову коронацию, — пробормотала Серена. — Это становится смешным, — она кивнула Каролине. — Пойдем к твоему брату? — обращаясь к Нико, она добавила. — Тебе нужно отдохнуть?

— Нет, — он слабо улыбнулся. — Если бы вы видели мое обучение, вы бы не спрашивали об этом сейчас. Еще руки, может, чтобы смотать бинты, но не отдых. Все равно времени на это нет.

Серена улыбнулась и проводила Каролину, пообещав, что они скоро вернутся.

В главном дворе толпа людей расступилась, менти устремились к покоям послов. Лука, разговаривавший с мужчиной в лейтенантской форме, сразу заметил их, и его лицо озарила улыбка.

— Лучшая новость, — сказал он Серене, подойдя, чтобы пожать ей руки. — Здесь не только Рева — там, видишь? — а еще Сэм и Карлия. И он у нас есть, — он кивнул мужчине з Зантоса с такой же темной кожей, как у брата Аксила. — Ато. Помнишь, когда произошло извержение горы Зин?

Серена ахнула.

— Четвертый дракон?

— Да, — сказал Лука. — Нам безмерно повезло, что мы его нашли. Четверо тренировались, пока мы ехали. Боюсь, мы напугали жителей деревень, но им нужно было тренироваться. Даже менти тренировались, пока мы шли.

— Они готовы? — Серена перешла прямо к делу.

Лука колебался.

— Настолько они могут быть, — его взгляд скользнул в сторону человека, идущего к ним. — Ах, лорд Роккан. Какие новости?

— Никаких новостей, — ответил Роккан. — Наш гость-зантиец ничего не слышал ни от одного из своих источников. Он беспокоится, что пути в город заблокированы, что, возможно, Тиниана или других шпионов пытали, чтобы выдать их, — он увидел Каролину и сглотнул. — Он любитель драматизма, наш шпион, — хрипло сказал он. — Куча чепухи, много ерунды. Сообщать, наверное, не о чем, вот и все. Мы держим Крепость Несры, и Стефан может командовать армией зантийцев, но на особую преданность рассчитывать не приходится. И…

Он прервался. Каролина, совершенно не подозревая, что этот монолог был для нее, отошла посмотреть, как подковывают лошадь.

— Спасибо, лорд Роккан, — Серена улыбнулась ему. — Если вы оба извините меня, я хочу поговорить с леди Авалон.

Рева, по-видимому, уже прошла в покои послов с другими менти и привела с собой дворцового управляющего, который смотрел на нее широко открытыми глазами, пока она подробно рассказывала, скольким людям понадобятся кровати. Через мгновение она повернулась и увидела Серену. К облегчению Серены, Рева улыбнулась.

— Ваше высочество. Помните Сэма и Карлию? И, пожалуйста, познакомьтесь с Ато из Зантоса.

— Последний дракон, — Серена сжала руку Ато. — Мы благодарны за вашу помощь.

Губы Ато изогнулись в удовольствии.

— Две недели назад я пас коз. Я никогда не встречал этого «Стефана», — он пожал плечами. — Но они говорят, что он никуда