заниматься обедом. Картошка была уже в ду­ховке. Элли говорила о Дуайте, чудо-ребенке в ее школе, а он мыл и чистил грибы. После неполных двух месяцев обучения Дуайт уже брался играть сонаты Моцарта. Интересно, подумал Уолтер, может ли у них с Элли родиться музыкально одаренный ребенок? Он представил себе, что они женаты, представил, как Элли летом загорает на верхней веранде их дома или вообще на веранде, вы­тянув длинные гладкие ноги, представил ее в накрученном на голову шерстяном шарфе, когда они зимой гуляют по снегу. Он представил, как знакомит ее с Чадом. Они, должно быть, понра­вятся друг другу.

— Ты меня не слушаешь,— рассердилась Элли.

— Что ты, слушаю. Дуайт играет Моцарта.

— Я уже добрых пять минут говорю про другое. Ты не счи­таешь, что самое время ставить бифштекс на огонь?

Уолтер понес мясо к плите, но тут зазвонил телефон. Они пере­глянулись, Уолтер поставил бифштекс на стол и пошел ответить.

— Алло. Это мистер Стакхаус?

— Да.

— Говорит лейтенант Корби. Не мог бы я на несколько минут с вами встретиться? Дело довольно серьезное. Это не займет много времени.— В молодом любезном голосе было столько уверенно­сти, что Уолтер не нашелся, как ему отказать.

— А по телефону нельзя? Именно сейчас я...

— Это займет всего пару минут. Я тут рядом, в Бенедикте.

— Хорошо,— согласился Уолтер.

Он вошел на кухню, громко ругаясь, и сдернул с пояса кухон­ный фартук.

— Корби,— объяснил он.— Сейчас приедет. Сказал, что всего на пару минут, но, по-моему, тебе, Элли, лучше с ним не встре­чаться.

Она прикусила губу:

— Ладно.

Она заторопилась, и Уолтер не ,стал ее удерживать. Был риск, что они с Корби столкнутся в дверях, а этого Уолтеру не хоте­лось.

— Поезжай к «Трем братьям», закажи что-нибудь выпить, я тебе туда позвоню, как только он смотается.

— Пить я не хочу,— ответила она,— но подождать — подо­жду.

Он подал ей пальто.

— Прости, Элли.

— Что ж, это от тебя не зависит.

Она ушла.

Уолтер обвел взглядом гостиную, взял со столика бокал Элли — его собственный остался на кухне. Хорошо еще, что не успели накрыть. Снова зазвонил телефон. Уолтер сунул бокал на каминную полку поглубже в нишу.

Звонил Билл Айртон. Он сообщил, что от него только что уехал некий лейтенант Корби из филадельфийской полиции, который выспрашивал о личной жизни Уолтера, о его бенедиктских зна­комых и об отношениях с Кларой.

— Ты знаешь, Уолтер, мы знакомы давно, почти три года. Я не могу сказать о тебе ничего плохого — и не сказал. Ты меня понимаешь?

— Да. Спасибо, Билл.— Уолтер услышал, как подъехал Корби.

— Я ему объяснил, что вы с Кларой были не самой счастли­вой парой на белом свете, не мог же я это отрицать, но заявил, что даю голову на отсечение — ты никак не причастен к ее смерти. Он спросил, не доводилось ли мне слышать, что у тебя с Кларой дело доходило до рукоприкладства. Я ему выложил,, что еще не встречал другого такого миролюбивого па^ня, как ты.

Злой рок, подумал Уолтер. Голос Билла все гудел и гудел в трубке, а ему еще нужно было вытряхнуть пепельницу в гости­ной.

— Он спросил, знал ли я, что вы собираетесь разводиться. Я ответил, что знал.

— Все правильно. Спасибо, что позвонил, я тебе очень при­знателен.

— Уолтер, я могу еще чем помочь?

— Не думаю.— В дверь позвонили. Уолтер следил за тем, что­бы говорить ровно и неторопливо: — Я скоро тебе позвоню, Билл. Передай привет Бетти.

Он положил трубку и пошел открывать.

— Добрый вечер,— произнес Корби, снимая шляпу.— Прости­те за вторжение.

— Ничего, все в порядке,—_ ответил Уолтер.

В'ойдя в гостиную, Корби огляделcя. Пальто и шляпу он поло­жил на стул и сразу пошел к камину. Остановился, и Уолтер уви­дел, что он уставился на пепельницу с парой окурков со следами помады на фильтре.

— Я помешал,— сказал Корби.— Простите, пожалуйста.

— Ничего страшного,— ответил Уолтер, сунув руки в кар­маны пиджака.— О чем вы хотели поговорить?

— А, все тот же набор вопросов.

Корби плюхнулся на диван и закинул ногу на ногу. Ноги у него тоже были худые.

— Я беседовал кое с кем из ваших знакомых тут по сосед­ству, вы об этом, вероятно, узнаете. Так у нас положено.— Он улыбнулся.— Но я еще поговорил и с этим Киммелем.

— Киммелем? — переспросил Уолтер. Он весь напрягся: не­ужели Киммель рассказал Корби о том, что Уолтер заходил к нему в лавку?

— Ну, с тем самым, чью жену нашли убитой в лесу недалеко от Территауна, она тоже ехала автобусом, я вам о ней говорил.

— Да, вспоминаю,— заметил Уолтер.

Корби взял из сигаретницы на столике сигарету.

— Я настолько уверен, что он убийца...

Уолтер тоже закурил.

— Так вы занимаетесь делом Киммель?

— Да, начиная с этой недели. Говоря по правде, оно заин­тересовало меня еще в августе. Меня вообще занимают нерас­крытые дела. А это мне, может быть, и удастся раскрыть,— объ­яснил он, улыбнувшись своей мальчишеской улыбкой.— После того как я встретился с Киммелем и кое-что выяснил, он меня очень интересует в качестве подозреваемого.

Уолтер промолчал.

— Прямых улик против Ким меля у нас нет. То есть нет у меня,— добавил он с нарочитой скромностью,— но я считаю, что полиция в Ньюарке не очень серьезно подошла к этому делу. Разве вы не помните дела Киммель?

— Только то, что вы мне о нем рассказали. Что жена Ким- меля была убита.

— Именно. Не думаю, чтобы Киммель имел к вам отноше­ние, а вот вы можете поиметь к нему самое прямое.

— Не понимаю.

Корби закинул голову на диванную подушку и устало потер лоб, на котором остался розовый след от шляпы. Его голубые глаза слегка запали.

— Я хочу сказать, что дело Стакхаус очень его встревожило, куда больше, чем кажется на поверхностный взгляд. А чем больше он будет паниковать, тем скорее себя выдаст. Как я надеюсь,— хихикнул Корби.— Правда, он не из тех, кто легко себя выдает.

А я, подумал Уолтер, все это время буду играть роль подопыт­ной морской свинки. Корби собирался раздуть дело Стакхаус, превратить его в дело Киммель. Уолтер внимательно слушал Кор­би, настороженно застыв. На этот раз он постарается ему помочь.

— Киммель — здоровый толстый тип, и мозги у него работают достаточно