себя раздавленным и потерянным. Всё потеряло смысл. Он был дома, но чувствовал себя не менее одиноким, чем я на полу в самолёте. Всю ночь ворочался, искал меня рукой во сне, не находил, просыпался и чувствовал только мой запах, который успокаивал, но и подчеркивало, что он покинут.

– Я смог уснуть, только когда додумался обнять твою подушку. Это была одна из самых сложных ночей в моей жизни, хуже ночного дежурства в скорой. Не уверен, что хочу заново это испытать.

Но ещё минимум один раз нам придется через это пройти, когда мы расстанемся в январе. Я выразила глупую надежду, что будет легче, ведь проведем больше времени вместе и скорое воссоединение уже в новом статусе нас приободрит.

– Как раз хотел поговорить об этом. Обсуждали вчера с родителями варианты, и они предложили альтернативу. Первый план, который мы обсуждали с тобой: ты приедешь в декабре, подадим документы, ты улетишь в Москву и, как только получишь визу, прилетишь ко мне навсегда. Второй вариант: ты приезжаешь в феврале по туристической визе на полгода, и потом мы…

– Я за первый вариант, – даже не дала ему договорить. – Мы же обсуждали это. Зачем приезжать по туристической визе на полгода и терять это время для грин-карты?

– Я тоже за первый вариант. И рад, что мы думаем одинаково, – Матвей облегченно выдохнул, узнав, что я не передумала.

Хотя второй вариант был более правильным: через полгода мы смогли бы более осознанно принять решение о дальнейшей совместной жизни. В этом случае я смогла бы быть рядом, когда он будет сдавать экзамены, а не ждать у моря погоды, пока консульство рассмотрит документы, вызовет меня на собеседование и примет решение, давать ли визу. Этот процесс мог затянуться на много месяцев. Но в то же время второй вариант был абсолютно непрозрачным. Если через полгода мы или один из нас передумает, мне придётся вернуться в Москву и строить заново карьеру. Объяснение, что я влюбилась в американца и уехала к нему на полгода вряд ли добавит мне серьёзности в глазах будущего работодателя. Аналогичная история с приставкой «вышла замуж, но развелись» выглядела серьёзнее. Но во втором варианте у Матвея не было никаких обязательств, а у меня сплошная неопределенность. Я подписала документы, потому что он попросил, но кроме обещаний ничего не прозвучало. Я верила ему, но была не готова переезжать в другую страну на птичьих правах с намерением «поживем – увидим». Меня тревожило, как буду строить заново жизнь в Москве, если вернусь. Но не задумывалась о наших отношениях, о причинах, которые могли бы привести к такому развитию событий, и как бы я это пережила. Я боялась, что в случае разрыва вернусь в Москву никому не нужной неудачницей, и вся моя карьера закончится, так и не начавшись. Хотя тогда не было ни карьеры, ни деятельности, в которой хотелось бы развиваться и расти. Я просто решила, что буду никому не нужна, хотя для этого не было оснований. Москва – это мой дом, здесь мои родные, моя семья. Что бы ни случилось, что бы я ни натворила, я никогда не буду одна, потому что у меня есть они. Я всегда смогу на них опереться, даже если не придется. Ведь в сложных ситуациях нам чаще нужна не помощь, а уверенность в том, что мы её получим.

Но намёки на то, что Матвей был готов дать «заднюю» или поддаться на уговоры родителей, смутили. Папа, встречая меня у входа в аэропорт, забеспокоился, заметив мои грустные глаза:

– Всё в порядке?

– Да, просто устала.

– Точно? В декабре едешь?

– Да, в декабре еду, – на этих словах я даже улыбнулась, и папа успокоился.

По дороге домой я поделилась впечатлениями об Америке и показала видео, пользуясь временем в глухих пробках. Но маму и папу больше интересовали наши отношения с Матвеем и поладила ли я с его родителями.

– Вроде мы подружились. Очень милая мама, почти не американизировалась.

Новость, что Матвей получил работу в Техасе, впечатлила, но у них возникли те же опасения, что и у меня:

– Боюсь, тебе будет там скучно…

– Я тоже так думаю…

– Не накручивай её, всё будет хорошо! – мама не поддержала наш с папой скепсис. В своё время она уехала с папой в командировку в Замбию. В начале 80-х годов, задолго до эпохи Интернета, они собрали вещи и мою полуторогодовалую старшую сестру и уехали в командировку в Замбию на четыре года, почти ничего не зная о новой стране. Видимо, уезжать за любимым мужчиной в тьмутаракань у нас в крови. Но было одно существенное отличие – пакуя чемоданы и маленького ребёнка, мои родители были женаты.

Про подписанные документы я не рассказала, решив, что время ещё не пришло. Все понимали, куда идут наши отношения, но предложения не было, а документы будут лежать у Матвея в столе ещё пару месяцев. Когда мы договоримся обо всём окончательно, тогда и расскажу.

Глава 33. Я буду тебе не нужен.

В понедельник мы оба вернулись к работе.

Выпив снотворное, я проспала всю ночь, отключившись, когда не было и семи вечера. Смена часовых поясов, усталость от перелета и спецэффектов внизу живота измотали. Дома меня встретили родные запахи, но в постели было пусто и от того холодно, тоска по любимому усиливалась. Попытка обмануть мозг и обнимать подаренную Матвеем игрушку, набрызгав её парфюмом, не работала. Мне физически не хватало его рядом. Всего за неделю мы привыкли спать вместе и в разлуке одиночество по ночам воспринималось обостренно.

Ему тоже было непривычно, что вместо живой и теплой меня на расстоянии вытянутой руки он может потрогать только телефон, разговаривающий моим голосом. В попытках отвлечься и настроиться на рабочий лад он погрузился в учебные материалы, но вникнуть в суть слов в учебнике получалось только с третьей попытки.

– Надеюсь, смогу сосредоточиться на работе, потому что пока могу думать только тебе. Но если не выйдет, извини, любимая, но в следующий раз я никуда тебя не отпущу, ты останешься тут, потому что второй раз я этого не выдержу, – хоть он и сказал это в шутку, в его словах была доля правды.

Я легко вошла в рабочие процессы, но руководитель завёл разговор на личные темы сразу, как пришел в офис, совмещая беседу с традиционной чашкой зеленого чая. Конечно, он видел и статус в соцсетях, что я в отношениях с американцем, и наше совместное фото. Было наивно думать, что не заметит. Разговор начался издалека: сначала про Америку и мои впечатления, а тема про Матвея осталась на «десерт». Коллега спросил, как давно мы знакомы и какие у нас планы.

– Пока планирую в декабре приехать на пару недель.

– Слушай, если вы любите друг друга, то я очень за тебя рад. Но отношения на расстоянии – это сложно и в долгую они не работают. Так что будь начеку. И у меня просьба: как определишься с планами, сообщи мне. Чтобы я начал искать тебе замену заранее.

– Конечно, я сообщу тебе сразу, как что-то решим. Не за две недели.

Он был не очень доволен. Ревность и какие-либо личные эмоции я исключила – его расстраивало, что лучшая сотрудница скоро его покинет. На фоне переезда моей коллеги в Вену его команда, считай, распадалась. И мой гипотетический уход означал, что и ему придётся двигаться дальше.

Матвею я пересказала разговор, но опустила комментарий про недолговечность отношений на расстоянии, так как не сомневалась, что это спровоцирует новую волну ревности. Он и так был недоволен, что я умолчала о намерениях переезжать в феврале. Для него, несмотря ни на что, вопрос считался решенным, а для меня нет.

В том числе из-за того, что, вернувшись в Москву, я погрузилась в вопросы здоровья, а не в подготовку к будущей эмиграции. Ещё до поездки во Флориду запланировала операцию по коррекции зрения, и нужно было сдать анализы. Ещё и с циститом хотелось разобраться, сделать нормальное обследование, а не ставить диагноз по статьям в интернете. Для посещения всех врачей в один день я взяла отгул на работе, и с утра отправилась на другой конец города. В общественном транспорте старалась сесть при первой же возможности, потому что приступ цистита, который не беспокоил два дня,