пламени плясали, окрашивая помещение в оранжевый тон, отчего стало немного жутко, когда я переступила порог.

— Садись, — указал Максим на кресло, сам же отошел к источнику света.

Я прошла вперед, но вместо того, чтобы обойти и присесть, остановилась за спинкой кресла.

— Я думала ты хочешь мне помочь.

— Что и сделал. Уберег от перспективы хорошенько поджариться и еще раз почувствовать на себе плохое настроения брата. Твой побег ему бы не понравился.

— А мне не нравится ваше бездушие и не умение держать слово. Дима обещал, что с моими родными ничего не случится. Хотя, чего я ожидала, в книге, которую ты мне дал предельно ясно сказано — чернокнижники делают только то, что выгодно им лично.

— С твоим отцом все в порядке, — глаза Макса сурово сверкнули, видимо своей репликой я задела его за живое.

— Надолго ли?

Синеглазый едва заметно покачал головой.

— Не знаю.

И это была правда из-за которой руки сжались в кулаки. Я не понимала почему он так спокоен. Неужели они с братом настолько бесчувственны, и никогда не испытывали страх, что с кем-то из них может что-то случится. Димитрий, если вспомнить его холодность, жесткость, грубость, возможно, но про Максима я не могла такое утверждать. Просто, потому что еще с первой встречи он показал себя абсолютной противоположностью.

— И раз уж ты заговорила о выгоде, — продолжил младший чернокнижник, скрещивая на груди руки, — то почему бы не попытаться договориться с Димой на его языке.

— О чем ты? — нахмурилась я.

— Дай ему то, что он хочет, и Дима сделает все, чтобы ты была довольна. Честно сказать это проверенный метод среди женщин, не понимаю, почему ты до сих им не воспользовалась.

— Легче переспать с тобой, чем с ним, — выдохнула, цепляясь пальцами в спинку кресла.

— Что? — Максим был шокирован.

Я растерялась, так как поняла, что в запале сболтнула лишнее.

Повисла тишина.

Он не сводил с меня взгляд, который я никак не могла растолковать. В свете камина глаза Максима пылали огнем. Губы сжаты, руки скрещены на лице сдержанная маска. И на меня вдруг накатило какое-то странное чувство — будто Максима я знаю очень и очень давно. Захотелось подойти к нему, обнять, рассказать о всех переживаниях, он бы конечно же понял. Успокоил или блеснул чувством юмора, как обычно делает. Обнял бы в ответ, показал очередной магический трюк. В общем, без напряжения, как с Димой, без страха и обиды. Просто, как хорошие друзья, нет ближе, гораздо ближе, чем друзья.

— Извини, я не это имела ввиду, — стушевалась я, устало присаживаясь в кресло. — Я хотела сказать, что с тобой мне проще и чувствую себя посвободнее, нежели с ним.

— Жаль, а я чуть было не принял предложение.

Я вскинула голову и увидела, что он улыбался. С теплотой, по — доброму, отчего внутри екнуло.

— Но по отношению к тебе это стало б нечестно.

— Почему, — искренно удивилась я.

— Мы обсуждали почему, Оля. Потому что я безответственен. Мне ни до чего и ни до кого нет дела, кроме самого себя. Навряд ли я после этого тебе помог.

— Неправда, — с твердой уверенностью произнесла я, отчего его брови поползли вверх. — Ты не такой каким хочешь показаться, иначе бы не укрыл под лестницей.

— Это было спонтанное решение, — тут же ответил он.

— А — а, ну да. Как и вчерашняя ночь, необычный завтрак пару дней назад, и чудесное исцеление после первого поцелуя с Димой, все это действительно было ничем иным, как просто так, — я наклонилась и уронила голову на ладони.

— Что с тобой? — Максим моментально оказался рядом и опустился на колено.

— Не знаю, похоже твой брат снова подпитался. Дикая усталость и мрачные мысли.

Как и в прошлый раз младший дотронулся до моих рук выше локтей и по телу начало разливаться тепло.

— Ты главное дыши, Оля. Скоро пройдет, — взволнованно произнес он.

Я глубоко вдохнула, выдохнула и подняла голову. В его серых глазах читалась тревога. Но увидев в моих искорки веселья, нахмурился.

— Я же говорила, что ты не такой, — сказала, положив руку ему на грудь. — Думаешь я не чувствую, как ты все время помогаешь, подпитывая силой, когда Дима ее забирает. Как появляешься сразу после его ухода и даришь позитивные эмоции. Как по-особенному дотрагиваешься, будто боишься причинить боль…

— Прекрати, — прохрипел он поднимаясь.

Схватив его за руки, я встала вместе с ним.

— И сейчас, стоило показать хворь, как тут же кинулся ее исцелять. Нет, Максим, ты не бесчувственный эгоист. Ты намного лучше.

— Это было притворством?! — догадался он, округлив в удивлении глаза.

— Угу. Но только для того, чтобы проверить свои выводы. Остался всего один вопрос.

— Какой? — голос Максима прозвучал несколько напряженно. Он не отстранился, когда я чуть приблизилась. Наоборот, положил руки на талию, отчего мое тело затрепетало.

— Почему ты это делаешь?

Максим застыл. Его темные чуть удлиненные волосы лежали в беспорядке и мне захотелось дотронуться до них, но сдержалась.

Я ждала ответ, но он упрямо молчал. Казалось, эти секунды тишины никогда не закончатся, как вдруг он обнял меня и прижал к себе. Я неуклюже стукнулась подбородком о его плечо.

— Оля, Оля, Оля…

Я почувствовала, как колдун втянул в себя воздух, как его дыхание защекотало мне шею. Его теплые руки начали гладить мою спину. Я повернула голову, прижалась ухом к крепкой груди и услышала, как быстро и неистово бьется его сердце.

Я обвила руками его шею. Максим был гораздо выше меня, и, сцепив пальцы, почувствовала под ними его мягкие, шелковистые волосы.

— Что ты делаешь?! — он порывисто вздохнул.

Я посмотрела на него и увидела в глазах нежность и в тоже время сомнения. Будто всеми силами души он пытается сопротивляться охватившей его страсти.

— Максим, — неуверенно произнесла я и мои слова будто пробили его оборону окончательно.

Он поцеловал меня.

Его губы были горячими, беспокойными. Соприкоснувшись с моими, по телу пробежала дрожь. Свободная рука Максима запуталась в моих волосах. Я задохнулась, когда второй он прижимал к себе все сильнее и сильнее. Мои ноги подкосились, и колдун аккуратно положил меня на ковер напротив камина вжимая в ворс под тяжестью своего тела. Сквозь тонкую шелковую рубашку я чувствовала, как играю его мускулы. Не прекращая поцелуй, он расстегнул несколько верхних пуговиц. Потом закинул руку за голову, схватился за воротник и стянул рубашку. Когда снова наклонился ко мне, я заскользила руками по обнаженным бокам, по спине.

— Оля, — произнес он мое имя, словно с мольбой.

Мои прикосновения сводили