- Что было дальше? – хриплю я, убирая руку от глаз.

- Родители посадили её под домашний арест и не позволяли ей видеться с членами стаи, пока она не научилась контролировать свой дар.

- И как быстро она смогла этому научиться? –вопрос звучит от Демида.

- Она этого не помнит, но родители говорили, что где-то через год. Они строго-настрого запретили ей пользоваться своим даром. Единственный, на ком она использовала его – это отец. Раз в месяц они уходили далеко в лес, и там она на нём использовала свою способность. Да и то, они это делали для того, чтобы убедиться, что дар не выходит из под контроля Люды. После смерти… - очередной всхлип девушки. – Когда они погибли, она перестала совсем им пользоваться.

- Она ведь исчезла шесть лет назад, потому что перестала его контролировать, да? – не дожидаясь ответа, продолжаю хмуро. – Именно так она написала в той записке. Кое-что вышло из под контроля. Именно поэтому только ты поняла, что означают её слова. Они предназначались тебе и только тебе.

- Да, - обреченно кивает Аня, после чего с отчаянием говорит. – Но даже я не знаю, почему она перестала его контролировать. Когда Люся вернулась, я спросила её про это, но она сказала, что так и не поняла.

- Но раз Люда вернулась, значит она снова может всё контролировать, - задумчиво произносит брат, не сводя с меня внимательного взгляда. – Нужно думать, как скрыть от всех, что она умеет делать.

- Я уже начал работать в этом направлении. Наши люди будут точно молчать. Зарубинских команда должна убить, - даже не обращаю внимание на тихое шокированное оханье жены брата.

Извини, Анют. Мне сейчас совсем не до того, чтобы беречь твою нежную человеческую психику.

- А что с Красинскими? – напряженно спрашивает Демид.

- Я приказал парням привезти всех, кто останется жив, в офис, - взглядом даю понять брату, что я готов и их убить. На что он, соглашаясь со мной, только кивает, стараясь, чтобы этого не увидела Аня. – Зарубина, кстати, я тоже приказал Антону найти и привезти сюда.

Волк внутри с предвкушением оскаливается.

О, я лично разорву его в клочья, когда вытрясу из него, кто ему сказал, и говорил ли он о даре Людмилы кому-нибудь ещё.

- А кто, вообще, знал про её дар? - продолжаю расспрашивать девушку.

- Родители, я и наш брат, Матвей. Больше никто, Тимур, - довольно уверенно произносит Аня.

- Зарубин как-то узнал. А это значит, что кто-то ещё был в курсе. Кто это может быть? Подумай хорошо, пожалуйста, Ань.

Она начинает яростно качать отрицательно головой.

- Нет, это исключено, Тимур. Знали только мы впятером. Родители всегда это говорили.

- Матвей! - цедит презрительно сквозь зубы брат. – Уверен, что именно этот говнюк растрепал кому-то про Люду.

- Не думаю, - девушка поднимает голову вверх, стараясь посмотреть в лицо мужа. Дрожащим от волнения голосом пытается убедить мужа в своей твердой уверенности, почему это невозможно. – Демид, он никогда не хотел, чтобы кто-то узнал про наши с Людой способности. Он даже боялся этого, вспомни.

- Надо пробивать Зарубина на предмет его пересечений с Матвеем, - Демид успокаивающе улыбается жене, пока говорит мне это.

Он прав.

Раз брат Ани и Люды – единственный, кто знал (помимо них, конечно) про дар, то только он мог ляпнуть об этом.

Нужно срочно выяснить, встречался ли когда-нибудь Матвей с Зарубиным. И если окажется, что нет, то…

У нас проблема. Огромная.

Мы не будем знать, кто ещё может использовать Люду в своих целях.

Брат опускает взгляд на жену, стараясь скрыть от меня свои эмоции. Но я и так их чувствую.

У него есть огромные сомнения, что Люда выживет.

А я…

Даже думать страшно о том, что она не выкарабкается и умрет.

Нет!

Она сильная! Она выживет!

Георгий, пожилой и самый опытный в нашей клинике врач-оборотень, который и увез в операционную Люду, появляется спустя, кажется, вечность. Хотя, если судить по настенным часам, на которые я постоянно кидал взгляд, прошел всего час с тех пор, как мы здесь появились.

Всё это время я метался по комнате из угла в угол. Аня молча сидела на стуле, время от времени тихо всхлипывая, а Демид – если не успокаивал жену, то висел на телефоне, постоянно с кем-то разговаривая.

Следом за врачом в кабинет зашел и Савелий.

- Как она? – подлетает со стула жена брата, рванув в сторону врача. – Она жива?

Я же застываю на месте, впиваясь в него взглядом и сжимая руки в кулаки.

Он обводит нас всем хмурым взглядом, снимая дерганным движением руки шапочку с головы.

- Жива, - отрывисто бросает Георгий.

Раздается дружный облегченный выдох всех присутствующих в этом кабинете.

- Было небольшое внутреннее кровотечение, которые мы быстро остановили, - начинает пояснять он, усаживаясь на место, где до этого сидела Аня. - Но проблема в другом. Девушка сейчас в коме, и мы не можем её оттуда вытащить, хотя все жизненные показатели в норме. А её волчицы… её нет. И регенерация ни черта не работает. Парни, я не знаю, как это, вообще… возможно. И поэтому… я даже не могу вам сказать, очнется ли она.

- Савва? – поворачиваю голову в сторону нашего гения, хотя и так понимаю, что он ничего толком не ответит. Случай с Людой поистине уникальный. Никто и никогда не слышал о таком, чтобы волчица исчезла, а человек продолжал жить.

- Я… - он растерянно чешет голову. – Тимур, мы тут вам не помощники. Сам же знаешь, её кровь проверили ещё тогда вдоль и поперек. Никаких отклонений или ещё чего-то странного не было. Мы и