— А кто спрашивает? — Наконец, произнес голос мужчины. «Брат,» — снова подумал я.

— Вы не узнаете, — прикрывая мембрану телефона, сказал я. — Марина дома?

Снова наступила тишина.

— Алло, кто это? Что Вы хотите?

Это была ее мать. Из тысяч голосов я бы узнал ее голос.

— Я прошу Марину. Пригласите ее, если можно.

— Марины дома нет. Кто ее спрашивает?

— Не узнаете, — с опозданием сказал я.

— Значит, и не нужно, чтоб узнали, — перебила ее мать. — И не смейте больше сюда звонить, слышите?

Я почувствовал, что мать Марины сейчас положит телефонную трубку, сам первым дал отбой. «Значит, все, прощай, — сказал я в уме Марине, — исполнил твою просьбу, позвонил, однако, тебя не было дома, или была, но не захотели позвать к телефону».

Троллейбус легко подъехал, так же легко тронулся с места. «Среди стольких людей нет ни одного знакомого» — промелькнуло у меня. А в то время, много лет назад, город был маленьким, Несколько десятков тысяч жителей было в нем, и, почти, все друг друга знали в лицо. Из троллейбуса виднелось Каспийское море. Оно было темное-темное, и только вдалеке, там, где, кажется, кончается море, в вечерних сумерках зажигались и гасли красные лампочки. Это рыболовные суда бороздили морские дали.

На автовокзале я вышел из троллейбуса. Продавались билеты на автобусы, направляющиеся в Баку. «А где она? — Подумал я. Ясно, что дома была, не захотели позвать». Я вышел из очереди. «Еще раз позвоню,» — решил я. Зашел в телефонную будку, набрал три цифры, вновь пальцем чуть придержал последнюю и отпустил диск. Диск вернулся на место и немного погодя, на другом конце провода вяли трубку.

— Алло?

Марина, Марина, Марина, почему я так волнуюсь, почему я не могу молвить слова, неужели я люблю ее, как раньше? Удивительно.

— Марина, это я. Алло, Марина, — сильно взволнованно, искаженным голосом сказал я. — Ты слышишь меня? Алло?

— Да, слышу, — спокойно сказала Марина, и, немного помолчав, добавила тем же спокойным голосом: — Сегодня ночью я тебя видела во сне. За столько лет в первый раз. Удивительно. Потом проснулась, а тебя не было, и мне так захотелось тебя увидеть.

— Ты сейчас сможешь выйти? — спросил я Марину. — Я подожду.

— Конечно. Который час?

— Семь, двадцать.

— Через десять-пятнадцать минут я буду у тебя. Алло, — засмеялась Марина, — я чуть не положила трубку, ты где меня ждешь?

— Возле вашего дома, перед мясным магазином. Я звоню с нового автовокзала. Сейчас буду.

— Там уже нет мясного магазина, там отделение милиции.

— Нет-нет, значит, в другом месте, — засмеялся я, — на другом конце провода Марина, также, засмеялась. — на углу здания школы, надеюсь, что школа осталась?

— Школа осталась.

— Я тебя всегда там ждал, помнишь?

— Помню, — грустно сказала Марина. — Иди. Только быстро. А если вдруг не узнаем друг друга?

— Я тебя не забыл, — сказал я.

«Иди. Только быстро…» Быстро. Голос. Смех. Грусть в голосе.

«Помнишь?» Я не шел, почти бежал. «Только быстро…» «Во сне видела тебя». Здесь дорога короче, дворами. «И я так захотела увидеть тебя…». Перешел трамвайную линию, мимо меня проходили люди, я внимания на них не обращал. Перешел главный проспект… подарочный магазин, парикмахерская. Неужели еще люблю? Голос… Смех… Любовь, как огонь в золе, остается надолго. Вот Маринино здание. Марина… Изменилась ли она? «А если вдруг не узнаем друг друга?»

Марины пока не было. Вероятно, я пришел раньше на несколько минут. Сейчас выйдет. Я встал у стенки школы, там, где много лет назад всегда стоял. Будто, ничего не произошло, будто годы не прошли, действительно, как в то время, пришел со второй смены, чтобы еще раз посмотреть на окно Марины, потом пойти в общежитие. В час ночи, возвращаясь с работы в общежитие, выходил из автобуса и приходил, становился на этом углу и долго смотрел на окно Марины, чтобы, хоть ещё раз, увидеть ее издалека, а потом пешком шел в общежитие.

Марина была в красном, в туфлях на высоком каблуке, я сразу заметил ее в полутьме парадного подъезда. Она шла легкой походкой, я пошел навстречу, не зная, куда спрятать руки, волновался, а Марина приближалась, и я почувствовал слабость в коленях, сердце, будто, останавливалось, и как в то время, много лет назад, захотелось развезти руки и взять Марину в свои объятия, но вот Марина приближается, улыбается, и я остановился, не зная, куда деть руки, словно, мои руки виноваты в том, что я так волнуюсь.

Марина совершенно не изменилась. Туманно-грустные глаза улыбались.

— Добрый вечер, — рука Марны, маленькая и холодная, потерялась в моей ладони.

— Добрый вечер, — тихо сказал я, держа руку Марины в своей ладони, — ты ничуть не изменилась.

— Ты тоже. — Марина смотрела мне в глаза и продолжала грустно улыбаться. — Ты тоже ничуть не изменился, а знаешь, сколько лет прошло?

Я смотрел на Марину с тоской.

— Пятнадцать лет, — немного погодя, сказала Марина. — Может, и больше. Пятнадцать лет, — повторила она разочарованно, с отчаянием, — человека старят не годы, а отсутствие надежды и мечты, сейчас сколько тебе лет? — Не вынимая руки из моей ладони, глядя на меня грустными глазами, спросила она.

— Взрослый я уже. На пять лет старше Христа.

— Тридцать восемь.

— Ты достаточно сильна в математике. Я не знал. А ты?

— Неужели не помнишь?

— Помню. Ты еще ребенок.

— Конечно, — вздохнула Марина, — годы отстают, а мы шаг за шагом уходим от самых прекрасных лет своей жизни. И почему так, Ваграм? О счастье не думаешь, когда оно есть. И начинаешь думать тогда, когда оно позади, и ты так далека от него. Мне кажется, счастье похоже на горизонт, как ни приближайся, он все дальше от тебя. — Марина снова вздохнула. — Ты когда приехал?

— Сегодня. Куда пойдем, говори?

— Хочешь не берег моря?

— Хочу, — сказал я.

Море было недалеко, через один переулок от нас. Медленно зашагали в сторону моря.

— Раньше здесь ничего не было, помнишь? Сейчас вдоль всего побережья большой парк. И город не тот. Очень изменился…

— Да, очень изменился, — сказал я. — Только ты не изменилась.

— Это только кажется, Ваграм, ты на сколько дней приехал?

— Сегодня уезжаю. Из Самарканда еду, там большая армянская диаспора, репортаж должен был подготовить, сегодня уезжаю, — повторил я.

— Почему так быстро?

— Я на работе. Я покупал билет на автобус. Стоял в очереди, потом сказал, дай еще раз позвоню. Позвонил, и ты взяла. А тебя, что, дома не было, когда позвонил в первый раз?

— Дома была.

— Я так и знал. Чувствовал, что не хотят звать тебя к телефону.

— Будто, маму мою не знаешь, — вздохнула Марина.

Немного помолчали.

— Мне сестра сказала,