Я бы с радостью покраснела от похвалы, но вкрадчивый, мягкий, как кошачья поступь голос навевал на меня оцепенение. Как под гипнозом я наклонилась ближе, жадно слушая нира Байлок.

Он первый дракон, который дал мне меня. Услышал. Рассказал.

— Во мне было меньше магии, — наконец, призналась, и стало легче. Отпустила тяжесть, давившая на сердце. — Я попала в аварию, и один старик…

И я рассказала всю историю сначала: про старика, про теплую дрожь, прошедшую по телу вторым кровотоком, и даже про знакомство с Рейнхардом.

— Вот как… — нир громко забарабанил пальцами по столу, и жестко сказал: — Об этой истории никому не слова, я сначала сам все проверю. В обиду тебя не дам, девочка, уж слово мое крепко, а только своего человека мой дракон защитит.

Я устала привалилась к спинке стула и закрыла глаза, стараясь пресечь подступивший к горлу всхлип. Нир Байлок единственный, кто не требовал у меня объяснений, оправданий и принимал мои слова, как должное, верил мне, и это было на удивление приятно. Просто я хотела, чтобы таким человеком стал Рейнхард.

В себя меня привел громкий хлопок.

— Ну-с, юная вея, заканчиваем разговоры и приступаем к настоящей работе. Мы ещё покажем на что способна гладкая вея без чешуи и пламени.

Смешок вырвался из губ непроизвольно и спустя миг я уже вовсю хохотала под довольным взглядом нира Байлока.

Думаю, это была сознательная разрядка перед предстоящим трудом, потому что оставшиеся четыре часа я сидела согнувшись над потоком, крепившемуся к артефакту, и пыталась составить, если не простейшую вилле, то хоть какую-то загогулину. Это не послушные нити, напитанные силой. Сильный живой поток, упрямый и тонкий, как стебель овсянницы, гибкий, но скользкий, с характером. Он вырывался из рук, стоило скользнуть в голову любой посторонней мысли.

Я начинала понимать драконов, которые «горячились» по словам нира, я сама была близка к бешенству, но каждый раз глубоко вдыхала и заставляла себя начинать сначала.

— Довольно на сегодня.

С трудом разогнувшись я уставилась на нира Байлока, словно пытаясь понять, откуда я здесь. Работа с живым плетением ввела меня буквально в транс, заставив позабыть о полутемной, словно выпавшей из времени комнате, о горьком разговоре, странностях собственной магии и даже о визите вейры Марите. Спина нехорошо ныла, слезились глаза, а пальцы ещё шевелились, пытаясь поймать хвост потока.

— Тогда… я свободна?

— На сегодня да, но помни, мой факультатив только для учеников, никому не передавай моих учений, будь осторожна в словах.

— Конечно.

Я неуверенно встала, придерживаясь за спинку стула, желая только одного — добраться до кровати и потерять сознание.

— Твое домашнее задание — потренировать поток, вам должны были выдать учебник классического создания потока. Он рассчитан на второе полугодие обучения, но придерживаясь рекомендаций ты сумеешь создать свой собственный поток.

Уже на выходе в голове у меня посвежело, так что вопрос опередил сознание:

— Вы говорили, что купили мой браслет… Простите, но сколько вы заплатили?

Нир Байлок отчетливо удивился моему вопросу, а после заерзал в кресле, словно даже физически хотел увернуться от неудобного вопроса.

— Пожалуйста, — надавила я металлическим голосом.

— Четыреста золотых монет, — сдался нир Байлок. — Но, маленькая Клео, уверяю тебя, он стоил своих денег, я использую его почти ежедневно, бессонница меня мучае не один год.

Наверное, я покачнулась, потому что нир Байлок проворно выбрался из-за стола и придержал меня за предплечье, пытаясь придать мне вертикальное направление.

— Я видела артефакт от бессонницы всего за пятьдесят золотых, — от потрясения голос звучал слабо и неуверенно. Четыреста монет — это стоимость дома в пределах столицы с полным штатом слуг! — Его мощность превосходила мощность моего браслета примерно в тридцать раз. Я считала по формуле Уатта, та почти идентична расчетам вашего мира, погрешность незначительна.

— В том-то и дело! — вскричал нир Байлок. — Этим бессонником можно усыпить семерых человек на сутки. Или одного человека, но на семь дней. Такие артефакты скупают лекарские дома, а уж никак не отдельные дракониры. Дракониры не могут позволить себе проспать половину жизни. Ваш браслет уникален, ему нет равных в Вальтарте!

— Вот как… Благодарю за ответ, нир Байлок.

Высвободив руку, я, с трудом заставляя себя двигаться, выбралась в коридор, и едва закрылась дверь, прислонилась к стене. Закрыв глаза, переживая приступ острой боли. Зачем же ты так со мной, Клавис?

Браслеты были мне безделицей, тонкий поток, вдеваемый в нить, давался играючи, но легкость не равна бесполезности, совсем не равна, Клавис. Вырвать, вырезать свое сердце из мякоти интриг этого мира, забыть ночи с Клависом, остаться собой. Отчаянно остаться собой.

Чеканя шаг, забыв про портальную комнату, я прошла сетью коридоров, давая себе остыть, принять предательство. Но это оказалось труднее, чем я предполагала. В груди то бесилось злое пламя, требуя мести и боли, то горел ужас — кому я это желаю? Человеку, спасшему мне жизнь. Вложившему в умирающее бесполезное тело половину от своей магии.

Я заставила себя успокоится только открыв учебник по классике создания потока. Ниру Байлоку я не сказала, но поток мне дался давно и просто, но вот использовала я его подобно нити, делая защитную вышивку на вещах Клависа. Мелькнула жалкая мысль завалиться в кровать и пореветь в подушку, но я заставила себя собраться.

— Сначала домашка, потом ужин, а после реви, сколько угодно, — сказала я зеркалу, за неимением другого оппонента.

То ответило картинкой взъерошенной девицы с нехорошим взглядом, которую не то, что целовать, даже пальчиком трогать боязно. Схватив учебник, я взобралась на постель и со всем комфортом настроилась тренировать давно изученное. Просто скажу ниру на следующем занятии, что у меня все легко получается.

Лениво освежив память по учебнику, сформировала на ладони шар, смахивающий на слюдяной теннисный мячик, и легонько сжала его. Но вместо белой нити на постель полился черный маслянистый поток.

17. Черное

Если уместно об этом упоминать, то это не мой первый раз. В смысле, не моя первая магическая практика формирования потока. Поток — первое, что я сделала, когда дорвалась до библиотеки в поместье Тарвиш. Ведь это же магия! Волшебство.

Конечно, практика сильно отличалась от воображения, где я фигачила волшебной палочкой налево и направо, превращая жаб в принцесс и обратно. Выдавить даже каплю магии было подвигом, который дважды стоил мне потери сознания. В первый раз никто не заметил, а вот во второй….

— Ты хотя бы понимаешь, что могла умереть?! — Клавис, который обычно лучезарно улыбался мне так, что