— Оборотница?

— Да!

— Была, это в смысле, встречался ли я с девушкой своего вида? — Ухмыльнулся Урсул. Собственнические замашки, вовсю прорывались сквозь уравновешенность девушки.

— Да! — Одна мысль как он целовал чьи-то, чужие, губы, приводила Мину в уныние. Если — да, то наверняка, партнерша его была красотка, не в пример ей.

— Нет, не было. — Она облегченно вздохнула. — Самая молодая оборотница, которую я знал, была старше моего отца и в паре. — Урсул решил подразнить её и добавил подробностей. — А вот гномки, эльфийки…

— Эльфийки?

Эльфийки, это плохо. Очень плохо! Про красоту обортниц, ничего особо не говорили, зато про яснооких эльфиек слагали даже легенды. Не говоря уже про огромное количество песен и стихов. Мину даже затошнило от переживаний.

— Целовались? — Неуверенно спросила девушка.

— Целовались и…

— И?!

— Ну и разное там, баловство… — Лицо он сохранил серьезное, но уголки губ предательски ползли вверх. Мина так комично расстроилась.

Она отвернулась к нему спиной и задумалась.

— Ну и как с ними, с эльфийками, хорошо? — Пробурчала в одеяло.

— Так хорошо, будто суешь член в кусок льда. — Урсул не выдержал и захохотал. — Мина, я шучу. Слышишь? Шучу! — Он затеребил скукожившуюся фигурку. — Не было у меня эльфиек.

— Врешь. — Она все-таки повернулась к нему, но лицо было расстроенное. — Врешь!

— Не было! Они очень высокомерные и холодные. — Он привычно заложил руку за голову и вытянулся во весь рост. — Как красивые статуэтки в храме. Только смотреть, подойти страшно. А чтоб потрогать… Нет уж, ни за что, вдруг упадет и разобьется.

— А тебе хотелось? — Грустно спросила Ми.

— А кому не захочется? — Усмехнулся Урс.

— Значит у тебя было… Это самое?

Оборотень неопределенно пожал плечами и задумался…

Был ли у него секс? Что он мог ответить? До того как он попал сюда — нет. А здесь… Можно ли назвать то, что творили с его телом — секс?

Корабль, на котором он плыл, попал в шторм и, налетев на подводный риф, развалился на части. До сих пор он не знал точно, выжил ли кто-то еще или из пятидесяти членов команды, он был единственным «счастливчиком»?

Под вспышками молний ему удалось привязать себя к обломку мачты. Это видимо и спасло ему жизнь. Он долго боролся с волнами и, нахлебавшись соленой воды, все-таки вырубился. А очнулся уже в клетке. Ели живой, израненный, истощенный, шестнадцатилетний оборотень, которому предстояло прожить жизнь в качестве диковинной зверюшки. Сколько дней он висел между жизнью и смертью знает только небо, но выжил и первое время, ощущая прутья решетки, чуть не сошел с ума.

Его возили по человеческим ярмаркам. Кидали камни и тыкали горящими головнями, чтобы посмотреть, как он превращается в волка. Зрелище, ради которого народ готов был, охотно раскошелится.

Господин Басту… Скучающий вельможа решил, что обзавестись таким занятным экземпляром будет забавно и престижно. И жизнь изменилась. Пошли дни в подземной темнице и театральные подобия тренировок, на которых его использовали за место соломенного чучела, тыкая серебряной шпажкой. Люди веселились, людям было интересно. А он ненавидел их и единственное о чем мечтал — разорвать оковы и убить всех! Потом старик Басту стал слишком стар для махания железом, и в жизни Урса случился новый поворот.

Впервые его растянули на полу лет в двадцать. Охранники без объяснений потянули за кандалы, которые в то время держали его руки и ноги. Еще был ошейник, и от каждого из пяти ободков шла цепь. Он лежал на полу, с разведенными конечностями и думал, какую еще шутку придумал его хозяин? От злости он рычал, но орать в полный голос, мешала вставленная в зубы палка. Она была обмотана тряпками и привязана к голове.

— Чтоб не покусал. — Хохотнул охранник, когда заталкивал ему рот эту деревяшку.

В подвал спустился не хозяин. Хозяйка! Он видел её несколько раз на показательных представлениях. Молода, около тридцати, то есть раза в два младше своего растолстевшего супруга. Достаточно привлекательна, и сохранила юношескую свежесть.

Что ей нужно?

Женщина вошла в камеру и опустилась на пол, рядом с ним. Охранники ушли и в подземелье они остались вдвоем. Оборотень прекратил бесплодные попытки вырваться, и наблюдал за человеческой самкой со злобным интересом, не ожидая от неё ничего хорошего. Таковы все люди, так и норовят ужалить побольней. Тонкие, холеные пальцы, унизанные кольцами, прошлись по его груди и спустились к веревке штанов. Она развязала узел и спустила с бедер ткань. Взгляд её жадный и любопытный устремился на его детородный орган и к своему стыду Урсул почувствовал как от похотливого взгляда сучки, он наливается кровью.

— Отлично. — Зашептала хозяйка, от неё исходил запах возбуждения… — Размер что надо. — Она ласково погладила член и натянула крайнюю плоть, обнажая головку.

Урсул тяжело дышал. Ни разу до этого он не был с самкой, никто не ласкал его. И как бы он не ненавидел весь людской род, эти манипуляции приносили острое наслаждение. Хозяйка перекинула ногу, и уселось на него верхом, словно на лошадь. Урсул дрожал от нетерпения, чувствуя, как касается её горячего лона. Хотелось шевелиться и толкаться в нее, и он пихнул бедрами.

— Какой нетерпеливый! — Засмеялась женщина и склонилась к его груди, облизала сосок. — Горячий!

От неё пахнуло вином, а глаза хмельно блестели. Человеческая самка была сильно пьяна.

— А у моего муженька давно все остыло. — Поделилась она своими горестями. — Зато у тебя хватит на нескольких. Да? Ты ведь хочешь поразвлечься? Хочешь… Тут у тебя так скучно, так мрачно, а я буду приходить к тебе и развлекать. Не пропадать же такому богатству. — Она снова сжала его член и, приподнявшись, направила его в себя.

Она скакала на нем как сумасшедшая. Сучка явно изголодалась по сексу и теперь не могла насытиться, насаживаясь на него снова и снова. Жаркая расщелина словно засасывала его в себя. Она стонала, откинув голову и царапала его грудь, своими острыми коготочками.

Урс был молод, а ощущения такими острыми, что долго он не продержался. Выплеснул в неё семя, уже минут через пять. И сильно разозлил свою хозяйку.

— Слабак. — Она отвесила ему звонкую пощечину. — Не лучше моего муженька, только о себе и думаешь. — И пощечины полетели на его лицо как град. Самка была в ярости.

— Ну ничего, сейчас я все исправлю.

Она соскочила с увядшего члена и выплела из волос ленту. Потом сжала его в кулаке и стала интенсивно работать, двигая кожу вверх-вниз, пока он снова не окреп. С радостным возгласом хозяйка обмотала ленту вокруг члена,