— Ты напряжен, как солдат. И взорван. Зачем?.. — прохожусь пальцами по взлохмаченным волосам, дергая за них назад.

Секунда сопротивления… Расслабляется. Съезжая чуть ниже в более расслабленную позу.

— Закрой глаза.

Мне не нравится, как туго затянут его ремень. Он мешает ему дышать. Мужчины дышат животом. Если ремень затянуть туго, то вынуждены грудью. Это блокирует их паховую чакру. А я хочу его паховую чакру… распробовать.

И я дергаю за ремень, высвобождая конец из петли.

Перехватывает мою руку, в глазах шок.

— Андрей?.. Красный? — в ЕГО голосе усмешка.

Мой горячий мальчик пытается соображать.

Нееет… Не надо тут ничего соображать. Надо доверять!

— Это будет не минет, — шепчу ему.

Волшебное слово «минет» вырубает. Он глубоко вдыхает, убирая руки и закидывая голову обратно на спинку дивана.

Расслабляю ремень на одну петлю. Застегиваю обратно.

— Ммм… а ты бы отказался?

— От чего? — поднимает голову.

— Если бы я захотела сделать тебе сейчас минет. Здесь. При Олеге…

Его ошалевшие глаза смотрят не в мои.

Олег улыбается.

— Это просто вопрос, Андрей. Ответь, как чувствуешь.

Переводит взгляд на меня.

Карие пули…

— Я не знаю… — взъерошивает волосы.

— Это — «желтый», — подсказываю ему. — Когда ты не уверен — говоришь «желтый».

— Но это не СТОП, да?

— Это, скорее всего, гораздо смягчит подачу, — прохожусь коготками по его твердой ширинке, — но мотив останется.

Сокращается, закусывая нижнюю губу.

— А ты что — могла бы!?

Сладкий мальчик!

Обожаю, когда Олег смеется… Закрываю глаза, чтобы впитать эти редкие капли.

— Ребята… вам кто-нибудь говорил, что вы — е**нутые?

Ты даже не представляешь…

Теперь смеюсь я, прячась лицом в его шею. Его рука рефлекторно поднимается к моему плечу.

— Руки… Андрей, — я слышу ритмичный предупреждающий перебор пальцев по столу.

С разочарованным стоном мой сладкий мальчик выдыхает, возвращая руки на место.

Скидываю вторую туфельку. Забираясь на диваны с ногами.

Кладу руку ему на лоб.

— Горячий такой… ты.

— Да уж…

— А достаточно е**тый, чтобы продолжать?

Положительно качает головой, в его глазах злость.

Взгляд скользит по моей стопе к подолу платья. Чувствую, как Олег задирает платье чуть выше, поглаживая пальцем шов на икре.

— Чего тебе сейчас хочется больше всего? Помимо очевидного?

— А что, по-твоему, очевидно?

Перехватываю его подбородок, отворачивая лицо от себя. И снова секунда сопротивления и — капитуляция. Втыкаюсь губами в ушко. Слышу его дыхание. Закрывает глаза. Глажу губами.

— Очевидно, что тебе хочется, чтобы все лишние исчезли отсюда… Задрать мою юбку… загнуть … прямо на этом столе… и трахать… На глазах у Олега… Вдавив рукой в стол… и за волосы… чтобы покричала для тебя… и… кончить, конечно же! Не внутрь… на спину! Чтобы видеть свои метки на мне. И забрать мои трусики… Хочешь?

Ну, всё, потеряли мальчика…

Его невменяемые глаза опять смотрят в направлении глаз Олега.

Между ними немой диалог из эмоций. Как вкусно!

Отдать ему сейчас свои мокрые трусики — это явно уже не шестерочка?..

Но мне хочется!

Оглядываюсь.

ЕГО внимательные глаза зондируют меня.

Чуть заметно — отрицательное движение головой.

Чувствует, что заигрываюсь?

Снизим обороты…

— Так чего ты хочешь?…

— А?

Конфетка моя невменяемая! — улыбаюсь ему.

Мне хочется потискать эти малиновые от возбуждения губы.

Глажу их пальчиком. Даже сквозь музыку слышу его глубокий, почти беззвучный стон.

— Чего ты хочешь?..

— Прикасаться…

Отыскиваю под столом свои туфельки. Я знаю, как дать это ему, не нарушая правил игры.

Вокруг все уже прилично надегустировавшиеся. Общение полным ходом… И несколько пар танцует.

Медленный шикарный блюз.

Я вижу удовольствие в глазах Олега. Он кивает мне. Достает сигареты, забирает свой бокал и уходит.

— Ты хочешь со мной потанцевать, — протягиваю руку Андрею.

Не тормозит.

Перехватывает мою кисть, уводя на танцпол. Его пальцы живые, большим он поглаживает мою ладонь.

Обнимаю за шею, ложась на плечо.

Сжимает… Я чувствую его эрекцию.

Это приятно…

— Женечка…

В его интонациях много Красного — нежности, глубины и лирики.

— Осторожно, вкусный мальчик… Мои уши принадлежат ЕМУ.

— Что я могу?..

— Ты можешь… удовлетворять своё любопытство и свои страсти.

— А если я хочу удовлетворять… другое! — в его голосе надрыв.

Нет, сюда нам нельзя… Давай-ка, назад. Из болючего в горячее.

— Тогда… — отстраняюсь, ловя его взгляд.

Нахмуренный.

— ОН выпорет меня… — от одной мысли по спине идет волна животного страха, смешанного с возбуждением. — Думаю, ремнем.

— Как…

— Как?… стянет трусики… снимет ремень… животом к себе на колени… — шепчу я, вспоминая.

— Это… больно?

— Это ремень… конечно, это больно!

— Зачем ты… Зачем тебе? Зачем ТАК? Ты же можешь сказать "Красный"!

— Это не "Красный"… Это ЕГО право.

— Не понимаю.

— Пока не прочувствуешь — не поймешь.

— Не думаю, что согласился бы на это.

— Ты бы не дал мне такую власть?

— Какую?

— Нижних… Мужчин без феминных склонностей. Именно мужчин Верхние наказывают немного по-другому. Это тоже порка, но по спине. Ремень, плеть, розга…

— По спине?.. Не понимаю, зачем. Можно же просто поговорить.

— Разговоры не работают. Человек понимает только боль. В ванильных отношениях боль причиняют душе. В Тематических — телу, защищая чувства. Представь… Что ты принадлежишь мне. И сделал нечто. Неприемлемое. Я могу ударить по твоим чувствам, отказавшись от тебя, показать, что ты не значим. Или ударить по твоей спине. Создавая болевой якорь на ситуацию, но не раня твои чувства, показать, что ты всё равно мой, хоть и накосячил. Что выберешь ты?