— Его жизни ничего не угрожает, теперь займемся вами, — Анна Викторовна присела рядом и начала диагностику.

— Спасибо, — еле слышно произнесла госпожа и не смогла сдержаться — по ее щекам медленно и тихо побежали ручейки слез.

— Вы же знаете, я для вас все, что в моих силах, сделаю, — лекарь даже повернулась в сторону Елизаветы.

— Я правильно понимаю, что это отказ, — голос Светланы Сергеевны звучал тихо и спокойно, но Елизавета напряглась. Она не надеялась на продолжение того разговоратак скоро, как и на крайне неудачный вопрос, на который у нее просто не было «правильного ответа».

— Я… я… я… — отказать императрице ей не позволяла ни совесть, ни воспитание. Однако и согласиться отдать ей человека, который был дороже собственной жизни, она тоже не могла.

— Так я и думала. Отложим пока этот разговор, — и, обращаясь к лекарю, — вам по силам поставить нас на ноги без привлечения лекарей из госпиталя?

— Да, но, — Анна замялась, — я после недельной смены, мои запасы маны крайне ограничены.

— Меня интересует не продолжительность, а анонимность. В связи с текущей ситуацией мне бы не хотелось ехать в больницу.

Анна лишь кивнула, не смея возражать такой пациентке. А вот императрица продолжила:

— Лизочка, ты же не против, чтобы я погостила у тебя некоторое время?

— Конечно нет, — быстро ответила та, — но как мы…

— Ника, — Светлана Сергеевна посмотрела крайне серьезно на конвоиру, — мне необходима защита, а довериться я могу только вам с вашими знакомыми. Вы не откажете мне в сопровождении и охране?

— Служу Империи, — выпалила конвоира, прижав кулак к левому плечу, но продолжая стоять на ногах.

— Тогда попросите передать моему сыну, чтобы приехал навестить меня в центральной больнице. И чтобы взял что-нибудь из любимого. Он поймет.

— Будет сделано, — быстро ответила Ника и, нажав несколько клавиш на наруче, начала связываться с Аней и Яной.

Скорая подъехала ровно в тот момент, когда мой желудок пытался безуспешно переварить влившуюся в него кровь и исторг содержимое на колени госпожи. Но сирена отвлекла ее от испачканных ног и она не проронила ни слова.

— Как мы доставим сюда носилки? — поинтересовалась Анна Викторовна, глядя на не слишком широкий проем, — и как их потом достанем?

Вопрос не был обращен конкретно ни к кому, поэтому все, кто был в сознании, задумались. Елизавета Егоровна, до этого думающая о чем-то своем, быстро поднялась и направилась к концу фургона. Сделав четыре резких движения и заморозив все навесы, скомандовала конвоире:

— Ника, попроси всех от этой части машины отойти подальше. Во избежание…

Кивнув, та сразу же обратилась к охранявшим нас девушкам. Подав сигнал, что все выполнено, сама чуть посторонилась. Тогда госпожа выставила две руки и, создав ураган, выбила дверь. То ли она не рассчитала сил, то ли замороженные крепления были слабее, чем предполагалось, но дверцы вылетели с такой силой, что убили бы любого, кто стоял на их пути. К сожалению, просчет еще был и в том, что дорога находилась под спуск и почти реактивный снаряд, который должен был лететь строго прямо, зацепившись углом за асфальт, изменил траекторию своего движения и влетел в припаркованный недалеко розовый автомобиль.

— Ну что за пи… — оборвала она себя на полуслове, и уже обращаясь к Анне, — я все возмещу. Прости.

Не успела лекарь и слова сказать, как в проход от одного из боков упало пол девушки. Причем разрезана она была вдоль, наглядно показывая, как устроено тело человека. Госпожа держалась, сколько могла, но это был предел, так что ее вырвало прямо на труп (а точнее полутруп) неизвестной.

Девушки из скорой тут же появились в проеме и начали транспортировку наиболее пострадавших: меня и Светланы Сергеевны.

— Может, вначале ей как-то… — Ника понимала, что помочь половине девушки уже нельзя, но совесть просила хоть что-то сделать.

— Это нападавшая, — отозвалась Аня, — ее щит настиг, видимо, когда она пыталась приблизиться к автомобилю. Так что ей помощь уже не нужна.

— Стоять! — крикнула конвоира, отчего замерли все, даже лекари.

— Нам нужно торопиться, до полного исцеления далеко и я не хочу, чтобы ни Сергей, ни императрица не перешли к критическому состоянию, — аккуратно произнесла Анна Викторовна.

— К фургону подходят только лекари из скорой. Сопровождаю их я, Аня и Яна. Остальным приближаться запрещено, — пояснила свой приказ Ника.

— Но, — попыталась возразить главная «Астры» и, видя, что Светлану Сергеевну спокойно заносят в кабину скорой и она не меняет приказов, вынуждена была согласиться со столь странным указанием.

* * *

Очнулся от непонятных звуков — рядом кто-то бубнил. Открыть глаза удалось со второй попытки, из-за яркого света в помещении первая с треском провалилась. Я находился на кушетке в лазарете своей госпожи. Рядом со мной, на другой кушетке, восседали две прекрасные девушки, которые что-то бурно обсуждали. Елизавета и Клавдия Егоровны были одеты в стандартные для данного отделения белые х/б костюмы. Я же, лишь накрытый простыней, был полностью нагим. Осмотрев комнату и присутствующих, обратил внимание, что слух немного пострадал. Видимо, были какие-то повреждения, которые не успели толком восстановить, но звук шел сквозь пелену. Создавалось ощущение, что я нахожусь под водой, настолько искажались фразы. Однако обе быстро затихли, когда заметили, что я пришел в сознание.

— Он наконец-то очнулся! — только из-за повышенного тона Клавдии я смог разобрать смысл фразы.

— Ура! Я его сейчас… — что было сказано дальше я не понял, но госпожа начала вставать и приближаться ко мне.

Склонившись надо мной и мило улыбнувшись, она практически настигла своими губами моих. Оставив лишь миллиметр или полтора для ответного движения, как подтверждение, что я этого тоже хочу. Я ее не разочаровал, быстро сократив это расстояние. От наслаждения таким вкусным поцелуем, оба зажмурились, но вскоре мне пришлось раскрыть глаза от удивления. Накидка слева начала медленно подниматься и не трудно было догадаться, чья рука устремилась к моему хозяйству и с какой целью, тем более, что ниже пояса простынь давно уже выглядела натянутой, как палатка. Очередная волна удовольствия заставила целоваться более страстно, однако притупила бдительность и реакцию…

Никто из нас троих не услышал тихого