— Как вы думаете, — начинает она, когда последний студент закрывает за собой дверь. — Ректорат может обрадоваться тому факту, что между студенткой и преподавателем возникла связь, не связанная с учебной деятельностью?

Дакова обходит преподавательский стол и, скрестив руки на груди, встаёт передо мной.

— Вы это к чему? — удивлённо округляю глаза, всматриваясь в высокомерное выражение её лица.

— К тому, что вы переходите все грани, проводя вечера в компании своего преподавателя. Да ещё не абы где, а в ресторане — общественном месте.

Чёрт, а я по поводу Лизы переживала. На деле же — серьёзная проблема как раз-таки передо мной.

— Честно, я не понимаю, о чём вы говорите. — натянуто улыбаюсь и пытаюсь придать своему лицу непринуждёный вид. Отрицание — лучший выход в данной ситуации.

— Суворова, не стройте из себя ту, кем вы не являетесь. Вы всё правильно поняли, потому что знаете, о чём идёт речь. — Елена Васильевна кривит губы в ухмылке. — Вы в курсе, что в нашем университете подобные отношения запрещены? Я уж думала, Дмитрий Константинович просвещает таких незнающих, как вы.

— Знаете, несмотря на моё уважение к вам, как к преподавателю, я не могу просто промолчать. — делаю шаг назад, разграничивая дистанцию между нами. Нет уж, не дождётся признания. — Во-первых, вы уверены, что в ресторане была именно я? Ведь в таком большом городе встретить похожих друг на друга людей можно без проблем. Во-вторых, если у вас возникли какие-то проблемы с коллегами, то это не повод разжигать конфликт со своими студентами, вы так не считаете? И, в-третьих, официального регламента про запрет на «подобные отношения», как вы выразились, в нашем учреждении нет. Ну, это так, на будущее.

— Вот это да. Советую вам быть осторожнее со своими словами. К вашему сведению, я не последний человек в этом университете, учтите это. — её ледяной тон режет слух и заставляет кожу покрыться зябкими мурашками.

— Непременно. А теперь, если у вас нет вопросов, то я, пожалуй, пойду. — не разрывая зрительного контакта, произношу так уверенно, что хочется самой себе аплодировать стоя. — Всего доброго.

Пока Дакова обдумывает новую порцию ёрничества, я быстрыми темпами покидаю аудиторию, не собираясь продолжать дискуссию. Искать приключения на свою голову даже не приходится: они сами меня находят, причём в трёхкратном размере.

Возвращаюсь в общежитие и первое, что приходит на ум — душ. Холодная вода хоть немного должна остудить мои мысли. Теперь проблемы с выбором одежды для сегодняшней поездки кажутся такими несущественными по сравнению с ситуацией в университете.

Нет, ну не пойдёт же Дакова и правда жаловаться в ректорат? Она же не настолько безнравственна в своих поступках. Или всё-таки пойдёт? По сути у неё нет никаких доказательств, кроме своих слов, тем более, для такой весомой жалобы.

А, в принципе, что ещё она может сделать? Практические занятия у нашего потока Елена Васильевна не ведёт, экзамен не принимает, поэтому повлиять на мои оценки ей будет крайне проблематично.

Жалоба на Довлатова? Опять же, здесь нужны доказательства.

Вытираюсь полотенцем и сажусь на кровать, обхватив колени руками. Маша с Женькой ещё вчера уехали за город, поэтому находиться в комнате одной, как минимум, непривычно.

Так, нужно отбросить все неприятные мысли.

До приезда Дмитрия остаётся полчаса, поэтому я впопыхах выбираю первый попавшийся на глаза свитер и джинсовой комбинезон. Хотела удивить лектора своим внешним видом — все попытки провалились в пух и прах. Да уж, в этом вся я.

* * *

— Надо же, не опоздала. — как всегда, вместо приветствия — очередной подкол.

— И я тебя почти что рада тебя видеть. — закрываю дверь машины и поворачиваюсь к Довлатову. Вместо обыденных рубашек и строгих брюк на нём сейчас свитер и чёрные спортивные штаны. И смотрится это весьма по-домашнему.

— Да брось, ты не «почти что» рада меня видеть, а «очень даже» рада.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Чего не скажешь о тебе, ведь ты даже не поздоровался.

— Привет. Здравствуй. Добрый день. Моё почтение, нижайший поклон. — обхватив ладонями моё лицо, мужчина по-отечески целует меня в лоб.

— Уже хорошо.

— Ещё бы со мной было плохо. — он самодовольно начинает улыбаться. — А ты чего так тяжело дышишь? Дай угадаю, ко мне так сильно спешила, да? Я польщён, что тут ещё сказать.

— Ничего не говори, потому что я убегала от собаки. — пытаюсь сдержать улыбку, но ничего не выходит.

— Это от того милого щенка, который сидит возле столба?

Машинально поворачиваю голову к окну и единственное, на чём останавливается мой взгляд, так это чёрный мусорный пакет.

— Тебе бы зрение проверить. — протягиваю с усмешкой.

— У меня двестипроцентное. А вот тебе я бы рекомендовал говорить себе эту фразу почаще. Просто посмотри чуть ниже и поймёшь, на что я намекаю.

Опускаю взгляд и, чёрт возьми, действительно натыкаюсь на живого щенка.

— Ладно, сегодня ты немного прав.

Дмитрий кладёт руку мне на плечо и, к моему удивлению, прижимает к своей груди.

— Ты неожиданно стала соглашаться со мной. Неужели подхватила вирус послушания?

— Наверное. Прям фантастика какая-то. Вылечишь меня от этого?

— Безусловно. Вначале к реанимации приступит дегустация шашлыка, а после — искусственное дыхание с массажем твоей необъятной души в моём исполнении.

Широко улыбаюсь, беру ладонь лектора и, сама того не понимая, начинаю рассматривать её, ничего не отвечая.

— Можешь поцеловать. — насмешливо резюмирует преподаватель, и я невольно поднимаю голову.

— Что?

— Говорю, ехать надо, а то опоздаем. — он не спеша освобождает меня из своих объятий. — Так что пристегнись, Саша.