Так что на свадьбу князя Меншикова мы ехали с весело бренчащим сервизом с оттиском герба княжеского рода Меншиковых в милых золотых оттенках. Мария была решительно настроена навести свой порядок в родовом гнезде, но это уже будет задачка для Максима.

Скажу честно, за церемонией бракосочетания было гораздо приятнее наблюдать, чем участвовать в ней. Стоишь себе в массовке, приобнимаешь жену за тонкую талию, наблюдаешь за процессом, считаешь в уме бюджет какого-нибудь проекта.

Венчание проходило в небольшой часовне, расположенной на территории родового дворца рода Меншиковых, а проводил церемонию сам московский митрополит. Последнее — особый шик, направленный не столько на то, чтобы козырнуть личным статусом, сколько на то, чтобы продемонстрировать: даже при новом юном князе, род Меншиковых не потерял во власти и влиянии.

Политика, политика…

А вот дальнейшее празднование было совершенно обыденным, скучным… корпоративом.

Я взял бокал с водой и принялся курсировать по залу, обмениваясь любезностями и колкостями со всеми встречными. В то же время моя княгиня в компании подружек шушукалась в каком-то алькове, то ли обсуждая организацию свадьбы, то ли предстоящую брачную ночь. Но хихикали и стреляли глазками в сторону своих мужчин с энтузиазмом пулеметной очереди, от чего я бы на месте неженатых благородных господ поостерегся девиц — такие у них хищные взгляды были.

Прямо-таки многообещающе неприличные!

— Алекс, — поздоровался Ермаков, встреченный мною на пути блуждания по банкетному залу.

— Привет, — ответил я, дзынькнув бокалом о его бокал с красным вином.

— Как семейная жизнь? — спросил Алексей, наблюдая за Меншиковыми.

Монументальный Максим был мрачным фоном для хрупкой суетливой Нарышкиной, которая сияла в свете софитов бриллиантами и собственным высоко задранным носиком. В местной системе ценностей быть княгиней Меншиковой было круче, чем княжной Нарышкиной, потому что род древнее и вообще. Так что Мария изображала радость от выгодного брака изо всех сил.

Ну, или не изображала, тут смотря с какой стороны посмотреть.

— А хорошо, — честно ответил я, переводя взгляд на стайку наших девчонок. — Василиса с большим воодушевлением взялась за ремонт родового особняка.

— Кошмар… — пробормотал Ермаков.

— Ничего ты, Алексей, не понимаешь в семейной жизни, — усмехнулся я. — Здесь главное что? Чтобы жена была чем-то увлечена. Я считаю, что ремонт — достойное хобби для княгини. В этом деле самое важное — вовремя подкидывать деньги на ее счет, а с остальным она и сама справится.

— Звучит так, словно ты уже не первый десяток лет женат, — с сомнением посмотрел на меня княжич.

— Что-то типа того, — уклончиво ответил я и сменил тему. — А когда ваше мероприятие? Имей в виду, если оно будет слишком далеко от свадьбы Нарышкиной, Дарья тебе плешь проест.

Алексей ответил не сразу. Он замедленно кивнул, взглядом нашел княжну Демидову и коснулся пальцами груди таким привычным, до боли знакомым движением.

Мелкие осколки навсегда останутся в теле, напоминая о себе, тревожа и беспокоя в самые непогожие деньки. И ничего с этим уже не сделать.

Ни в том мире, ни в этом.

— Ты знаешь, — медленно проговорил Ермаков, — раньше я думал, куда нам торопиться. Я же не Меншиков, времени у нас вагон, это Максимилиану надо поскорее укрепиться в кресле главы рода через наследника. Я полагал, можно дождаться, когда Дарья получит диплом, медленно и со всей женской основательностью организует свадьбу. Ну, знаешь, чтоб цветочки только розовенькие, а ленточки только фиолетовенькие… А вернувшись из Германии, понял, что времени-то растягивать удовольствие у нас может и не быть.

Я кинул взгляд на Алексея. Лицо парня стало жестче, взгляд мрачнее, и несложно догадаться, где бродили мысли вчерашнего мальчишки.

Поле боя не отпускает, даже если ты уехал от него на тысячи километров. Никогда не отпустит.

— Думаю, Дарья не откажется погрузиться в свадебную суету, — осторожно предположил я. — Сам знаешь этих девчонок — им лишь дай повод нацепить красивенькое платье.

Княжич хмыкнул:

— Да, ты прав. Но давай это пока останется между нами. Мы с Дарьей еще не обсуждали этот тонкий момент.

Я сделал общеизвестный жест, закрывая рот на замок и выкидывая ключ через плечо. Алексей благодарно кивнул и, завершив разговор какими-то неинтересными общими фразами, оставил меня. Подозреваю, смиряться с неизбежностью смерти и ускорением продолжения рода.

Что в целом не так-то плохо, если рассудить логически.

В порыве приятных эмоций я подошел к своей супруге, чтобы поинтересоваться, как она находит вечер и не нужно ли нам под каким-то благовидным предлогом свалить с этого прекрасного, но ужасно пафосного мероприятия.

Василиса стояла у фуршетного стола и задумчиво рассматривала бутерброд в руке. Белый багет был намазан нежнейшим творожным сыром, сверху лежал кусочек спелого авокадо, над ним разлеглась соблазнительная малосоленая семга, дальше возвышался треугольник адыгейского сыра, ломтик огурца, две маленькие помидорки, тонкий, почти прозрачный кусочек копченого сала и миленькая ягодка клубнички.

— Алекс, мне кажется, у меня для тебя новости, — задумчиво проговорила моя супруга, добавляя к конструкции листик мяты. — Кажется, я беременна.

Глава 17

Кремль, Дмитрий Алексеевич Романов

По старой доброй традиции, когда Россия перестает изображать из себя плюшевого мишку и напоминает всем, что вообще-то медведь — это довольно опасное животное, наши западные партнеры начинают бегать и прыгать с невероятной скоростью, пытаясь заверить всех вокруг, что они вообще ничего такого и нам показалось.

Вот и сейчас посол от маленького, но такого говнистого островного государства, по какому-то смешному стечению обстоятельств называющего себя «Великой» Британией стоял перед императором и боялся лишний раз вздохнуть. Задача у господина посла была, прямо скажем, нетривиальная — успокоить рассерженного Романова, пока тот не превратил его родину в безмятежную морскую гладь.

— Ваше императорское величество, — поклонился посол, несколько суток до этого лично оббивавший пороги канцелярии императора в попытке попасть на аудиенцию к Дмитрию Романову, — позвольте мне от лица моего короля заверить вас в нашем искреннем почтении.

— Есть ощущение, что мы с вашим королем по-разному понимаем смысл слова «почтение», — медленно проговорил государь, смерив посла насмешливым взглядом. — Мне кажется, укрывание мятежников в это слово не входит. Как считаете, Эдвард?

Посол нервно сглотнул, чувствуя, что идет по тонкому, тонкому льду.

— Прошу прощения, Ваше Императорское Величество, — заговорил мужчина, — в Букингемском дворце действительно принят член