Сделав мелкую пакость, я улыбнулся и пошел к нашему пепелацу. У входа заметил Ильясова, стоящего рядом с каким-то ящиком. Два Рубля стоял, опершись плечом о стену, и улыбался, как кот, сожравший мышь в сметане.

– Чего это тут у тебя, – я наклонился к ящику и вытащил одну бутылку за горлышко.

– Боржоми!

Действительно, у меня в руках была стеклянная бутылка с узнаваемой даже издалека этикеткой. Достав еще одну из ящика, я с ее помощью открыл первую и присосался к горлышку.

– Уф-ф! – выдохнул я. Полагалось бы сказать какую-нибудь банальность про «тот самый вкус», но ничего соответствующего моменту в голову не пришло. – Ладно, пошли продолжать наши танцы, а то вон, Алидин опять идет спрашивать, почему мы не работаем…

* * *

Доморощенный захватчик заложниц, видимо, уже подустал, поэтому уселся вместе с теткой прямо на стол, перед этим все с него скинув. Видимо, какая-то соображалка у него осталась, поэтому он выбрал стол в глубине помещения, в самом углу.

– Я тут это, водички нашел, – легонько стукнув парой бутылок друг об друга, я привлек его внимание: – Боржоми! Видишь? Запечатанная! Никто тебя не отравит. Куда поставить?

– Товарищ! Хорошо, что вы пришли, – обрадовался он мне, – а то тут женщина спать легла и поговорить не с кем!

Спать? Потерявшая сознание консульская штучка как-то под такое определение подходила мало. Придушил он ее, что ли?

– Вы чего? Зачем вы испортили такую хорошую женщину? – начал нести я первое, что пришло в голову, ставя бутылки и расстегивая кобуру. – Нынче таких уже не найдешь уже! Что вы с ней сделали?

А нет… Жива, глазками лупает.

– Так я это, ничего… – смутился парень, – я ей про свой нож рассказывал. Как делал, как точил, как шкуры им снимал… У меня дядя на бойне работает.

Охренеть.

– Она разве говорит по-русски?

– Говорит плохо, понимает получше.

Ладно, диалог вроде ведется, значит, продолжу.

– Так куда воду поставить-то? – я поднял бутылки с пола. – И как вас зовут-то, а то как-то некультурно, а мы люди интеллигентные, даже семечки в кулак лузгаем, а вы какие любите?

Нести такой бред – это особый талант нужен.

– Я это… – мужик явно пытался переварить мой поток слов. – Айдар, из Казани.

– А вода холодная, Айдар, – это хорошо, а то тут натоплено. Кстати, документы уже готовы, самолет тоже моторы прогревает.

Я почти подошел к столу, и тут Юнусов как заорет:

– Не подходи ко мне! Стой на месте!

На шее американки показалась кровь, она закричала.

– Все, все! Я же просто воду принес! – пришлось сделать несколько шагов назад.

Ну вот совсем не моя это работа… Как там Филатов писал?

Что дурак – не обессудь!

У меня иная суть!

Мне б куды-нибудь в атаку.

Аль на штурм куды-нибудь!..

– Айдар, ты это, не порань девушку, а то американцы обозлятся, не пустят тебя к себе!

– Да? Ну ладно.

Вроде отпустил слегка.

– Вот из ю нейм? – поинтересовался я у блондинки. Посмотрел в разорванный вырез блузки. Там виднелся черный кружевной лифчик без лямок. Красивый. Вот бы такой Янчику. А то советские женщины вынуждены носить такое странное «железобетонное» белье… Пока разденешь – семь потов сойдет.

Сука, какая муть в голову лезет.

– Нэнси, – тихо произнесла блондинка.

– Everything will be fine! – опять я заверил девушку, вышел из комнаты. Как меня все это задолбало уже… Кто бы знал.

– Ну что там? – Незлобин высунул голову из-за щита.

Вся штурмовая братия по-прежнему стояла в полной готовности в коридоре. Только свистни. Я прошелся от стены к стене, заглянул в соседнюю комнату напротив. Обычное офисное пространство, столы, шкафы…

– Полная по**ень, Веня, – тихо ответил я Огоньку. – Пока не знаю, как к нему гарантированно подобраться. Зовите мать.

Громовцы привели Лейсан Парвазовну, я завел ее в комнату к сынку. И тут началось шоу. Мать орала по-татарски, Айдар вопил и слал родственницу на три буквы. По-русски. Никакого почтения к старшему поколению. В связи с тем что обстановка начала накаляться и террорист впечатал ножик в кожу Нэнси, я выволок Парвазовну наружу.

– Ну что там?

Народу в коридоре прибавилось. За щитом теперь стояли Алидин, Пильщук и Прингл.

– Там не…бенный мудак! – я кивнул Незлобину. – Убирайте мамку, она нам не поможет.

– Что значит не…бенный мудак? – заинтересовался «чипсовый» американец.

– Майор, ты бы следил за языком! – Алидин мрачно на меня посмотрел.

– Есть один вариант… – я кивнул в сторону выхода. В компании обоих генералов я залез в недошишигу, попросил Казанову дать связь с Андроповым.

– Докладывайте, майор, – раздался глухой голос председателя.

Я доложил. Потом описал диспозицию и дал свои рекомендации.

– Значит, он эмоционально нестабилен, может убить американку? – уточнил Юрий Владимирович. Генералы внимательно слушали.

– Так точно. Прошу санкции на мой план.

– Действуйте.

Я переглянулся с Алидиным, дождался его кивка. Вернулся обратно в посольство. Уходя с мамкой Айдара, я плотно закрыл дверь комнаты. Мы были в коридоре одни. Штурмовая группа, я и… снайперы.

– Пушкин, иди за мной… – я прошел в комнату напротив, сдвинул чуть вправо массивный стол с двумя тяжелыми тумбочками.

– «Ныряй» по центру и маскируйся.

– Чем? – удивился Байкалов.

И действительно, чем? Я прошелся по комнате, открыл шкафы. Папки! Стал их стаскивать к столу.

Пушкин быстро вник в идею, разложил их между тумбочками так, чтобы осталась небольшая щель. Лег на живот, подвигал локтями и коленями. Засунул в щель СВД, прицелился. Поправил папки, произнес:

– Можно работать.

– Значица так. Как увидишь его голову, стреляй без приказа.

– Даже так?

– Андропов дал добро. Цель в висок, если в профиль будет стоять или в глаз, если в анфас. Можно в лоб, но точно не в район челюсти. Усек?

– Усек.

– Вся ответственность на мне. Не ссы!

– Парня жалко… Он же просто больной.

– А мы просто «санитары леса». Или у тебя есть идеи получше?

– Нет. – Байкалов тяжело вздохнул. И я его понимал.

– Тогда выполняй приказ. И аккуратнее с «дружеским огнем» – незлобинские сразу пойдут вперед.

Я взял с одного из столов синий американский паспорт с орлом, вышел в коридор. Поднял руку вверх, помахал взад-вперед, похоже, как приветствуют приятеля. Это был сигнал готовности. Не то чтобы я не мог это лично сказать, но всю прошлую неделю мы тренировали «азбуку спецназа», и я с удовольствием отметил, что все мне показали большой палец. «Я готов».

Зашел в комнату с заложницей, оставив дверь максимально широко открытой. Теперь мне