Другой вопрос это то, что жизнь обидно коротка и даже не сама жизнь, а молодость. Мы быстро теряем надежду и взрослеем так рано.

Чуть ли не каждый хочет быть бессмертным, но на самом деле все хотят исправить свои ошибки. Все допускают ошибки, и если ты не бессмертен, время на их исправление ограниченно.

В общем, мы держим неприкрытую обиду на природу, всеми силами пытаемся её изменить, но раздумья про жизнь — это сплошная рефлексия на прошлое. Жизнь — это процесс с абсолютно гарантированным концом и она всего однажды, а смерть окончательна, и она подводит итог, в то время как жизнь полна неисчислимых возможностей. Но наша с тобой жизнь — это раны и шрамы на сердце….

— Ты спросишь, почему я всё это тебе рассказал? Так потому, что я как будто сижу в клетке, вон даже еду ты мне носишь. У меня сто лет улетели за год! Какой смысл всего этого? Почему я выжил? Может это всё лимб какой-нибудь? Или чья-то игра?

Ой бля. Зачем я лезу из кожи, в ней же так удобно. Да и вообще, надо побриться на лысо. Прошлый раз не смог, теперь смогу. Меня же не заставляли отращивать волосы монголы, я не китаец, чтобы подчеркивать свою женоподобность с подачи завоевателей.

Сорвав с пояса меч-Кладенец, я не успел начать им орудовать, как древолюд сдавленно закричал: — Ч-что вы делаете?

— Стригусь, блять! — Ответил я и одним движением отрезал свой длиннющий конский хвост, отбросив его в сторону и перехватив меч поудобней, хорошо, что он из живой стали и из-за этого невероятно лёгкий, уселся на свиду крепкую табуретку и начал брить голову. До ужаса неудобное это занятие, особенно когда нет зеркала и пены для бритья, хорошо что ко мне зашли две весьма распущенного вида девицы. Далеко не уродины, но явно пользуются популярностью у местных воинов. Вот их я и заставил до блеска выбрить себе голову, благо все ранки тут же затягивались. Одна из парикмахеров всё норовила сползти пониже.

Мало ли чем они больны, — подумал я, — вдруг ещё наниты не помогут. Ну нахер, пусть лучше остатки сожженной бороды сбреет. Я теперь буду гладкий как яйцо!

Молодой древолюд, который всё это время стоял столбом и держал похлёбку, медленно, шаг за шагом, вышел из шатра Каина и направился к паре древолюдей, которые сидели в соседнем шатре и были приставлены смотреть и докладывать обо всех происшествиях Древобору.

— Ты чего не отдал еду Каину? — спросил Ивар юнца, а тот ему ничего внятного ответить не смог, тогда десятник отобрал похлёбку и сам принялся её хлебать и приговаривать: — А девочки? Ему понравились?

— Он заставил их работать, он умыться хочет.

— Ну дк, для этого они и были посланы, чтоб не буянил.

— Вы не поняли, они по другому работают… Он дал им свой меч, чтоб ему все волосы с головы убрали, — сказал молодой древолюд и с отмашки старших, взяв полотенце, вместе с наполненной бадьёй пошёл обратно.

Смотритель хоть и знатно удивился, но виду не подал и приказал одному из своих воинов тащить шлюх к нему. Не маяться же от безделья они в лагере будут?

После изрядной зарядки, сильно уставший смотритель, вытря хуй об дверь-занавеску, одевшись и встав в проходе, начал сокрушаться. — Вот блин. Предлагали женщин — не хочет, мальчика — не хочет.

— Он с орком вчера накурился, — сказал лысый древолюд, поёбывая шлюху, — может, орчиху предложим?

— Угу, и где я тебе её найду? У нас тут только орки и крысы…

— Слушай, а давай мы ему дадим утку. Мы когда в Кории воевали, там многие уток пользовали.

— Как дадим?

— Посадим рядом. Если он не захочет, сделает вид, что не заметил.

— Так и сделаем! — Воодушевился Ивар и сразу же сдулся, увидев бродящего по округе орка, на которого орала какая-то бабища из-за того, что он завалился в тент и вышел из него с двумя крупными бараньими ножками. Охрана тента не рискнула помешать ему. Отбившись от разъяренной древолюдки, он немного покружил вокруг, понадкусывал один из кусков барана и, не на кого не обращая внимания, направился прямиком к шатку Каина.

— Попозже, — решил подождать развития событий смотритель.

— Вечер будет знойным…

Погладив себя по идеально гладкой макушке, я умылся с помощью принесённой деревянной бадьи и грубого полотенца и пообещал себе, что, как только выберусь из этого ёбаного леса, приму ванну или хотя бы найду баню, или искупаюсь в реке на худой конец.

Оставшись наедине с самим собой, мне в голову начали лезть воспоминания о тёплом и чистом доме. Моём доме…

Волевым усилием сдержав себя от увязания в ностальгии, пока есть время, я решил превратить меч-Кладенец обратно в правый клинок богомола, а то чёт шлюшки ТАК на него смотрели, как будто он золотой с огромный рубином в гарде и изумрудом в навершии.

Устроившись поудобней на лежанке, быренько расколов на куски остатки старой деревянной рукояти и хорошенько почистив клинок от крови и разных ошмётков, я начал копаться в предплечье и всё думал, что я не левша, но убивать левой рукой как-то сподручней, может я амбидекстр? Или у меня, просто, всегда в правой меч…

— Здаров, — неожиданно ввалился ко мне знакомый орк.

— И тебе привет от трёх лиц, — ответил я.

— От каких?

— От хуя и двух яиц.

— Слышь шутник, — Дрог, с грохотом положив баранину на стол, сел рядом со мной на мою лежанку и принялся издали с нескрываемым удивлением изучать мою правую руку и торчащий из неё предмет, — лучше скажи, чё от тебя девки необслуженные вышли?

— Не понравились.

— Не понравились? — удивился он, — гх. Всяку тварь на известно место пяль, бог увидит — хорошую пошлёт.

— Как я потом своей хорошей это буду объяснять?

— А ты скажи, что её тебе бог послал. Делов-то, — хитро улыбнулся Дрог.

— Да у вас тут очень специфические Боги, знаешь ли.

— Какие Боги?

— Ну, необычные. Тот же Кощей. Он Бог-прародитель, Ольга, Лесавка то бишь, вроде, его родственница, а ещё он Бог смерти. Вакх — Бог вина и его возбуждающего действия. Бог крайне распущенный и безнравственный. Дальше Флора — богиня цветов и проституток. Соблазнительная и жадная, оставляющая своих поклонников ни с чем. Морана — богиня зимы, смерти, царица ночи, могучее и грозное божество. Как я понял, жена Кощея. Морана заведует подземным миром, где правит вместе с Чернобогом, второе имя Кощея. Слышал от надзирателя, что она бродит в подземных снегах