условиях, то есть, не «поймав» слепка, но отсутствие привычки контролировать ускоренный ток Силы в фоновом режиме в какой-то момент вернуло ее в реальность и помогло вспомнить о желании усилить сына. Вот она и наступила на горло собственному предвкушению. Правда, не сразу:

— Как называется эта машинка?

— «Шквалом», Мирослава Михайловна.

— Он тюнинговый?

— Конечно!

— Э-э-эх! В смысле, выходные вот-вот закончатся, а ждать следующих…

— А что вам мешает назначить выходным любой будний день? Ну, или его малую часть… — подначил ее я.

— Да, в принципе, ничего… — после небольшой паузы хищно усмехнулась она и посерьезнела: — Ладно, свои планы на неделю я как-нибудь перетряхну, а пока давайте-ка вернемся к моему сыну.

Вернулись. В смысле, она выключила «глушилку», позвонила Ярославу Третьему и потребовала, чтобы он бросил все и немедленно явился в кабинет Шаховой в Флигеле Мятущихся Душ, а он, среагировав на напряжение в ее голосе, занервничал и примчался к нам с толпой Конвойных. Последних без особого труда «нейтрализовала» Императрица-Мать, а после того, как они «выставились» в коридор, собственноручно закрыла дверь, снова врубила «глушилку» и приказала сыну закатать левый рукав кителя.

Тот безропотно выполнил и это требование, и требование позволить мне к себе прикоснуться, а после того, как выслушал ее объяснения об обретенных возможностях, недоверчиво прищурился:

— Ты уверена?

— Медитирую в фоновом режиме уже порядка получаса и до сих пор не чувствую даже тени усталости!

После этих слов она развернулась ко мне и спросила, восстановился ли я после применения воодушевляющего касания.

Я пожал плечами:

— Оно практически перестало «грузить» резерв и «ест» настолько мало Силы, что я могу развешивать его без остановок.

— Тогда приложитесь им, пожалуйста, к Ярославу — думаю, что под ним он поймает нужные ощущения значительно быстрее.

Так оно, собственно, и получилось — менее, чем через минуту государь подобрался, ушел в себя и поэкспериментировал с «петлей», а затем уставился мне в глаза:

— Лютобор Игоревич, с момента завершения инициации по сегодняшнее утро мне каждый божий день приходилось решать одну и ту же проблему — уплотнять текущий график так, чтобы обязательные медитации не сказались на эффективности управления государством и не обделили вниманием семью. Получалось, откровенно говоря, неважно. К примеру, на нынешнем уровне развития я мог медитировать по четыре часа сорок шесть минут, но выкраивал максимум полтора-два, из-за чего страдало личное развитие. А вы только что подарили возможность развиваться по пятнадцать-семнадцать часов в сутки, да еще и с сорокапроцентным бонусом к эффективности работы с Силой. На мой взгляд, этот дар бесценен, поэтому я жалую вас орденом «За заслуги перед Империей».

Я заикнулся, было, о том, что слепок — моя благодарность Мирославе Михайловне за спасение матушки, но был перебит:

— Мирослава Михайловна получила его в благодарность, а я — из вашего чувства долга. А значит, не могу не воздать добром за добро. В общем, вопрос с орденом решен и обсуждению не подлежит! Кстати, имейте в виду, что указ о награждении пройдет закрытым списком, а вы ближайшие несколько лет не сможете надевать эту награду на официальные мероприятия. Точно так же, как свои награды не надевала ваша мать. Да, кстати о ее наградах: они заслужены честной и беспорочной службой на благо Империи, так что указ об их лишении является несправедливым. В общем, в ближайшие дни Светлана Романовна Шахова получит семь орденов, заслуженных Ольгой Валерьевной Фирсовой, но, если можно так выразиться, в чуть отличающемся «комплекте».

Гордость за матушку, заслужившую аж семь орденов, не заглушила голос проснувшейся паранойи, и я, поблагодарив Императора за это решение, задал напрашивавшийся вопрос:

— Это ведь не все, верно?

— Верно! — усмехнулся он. — Ежемесячные выплаты за орден «За заслуги перед Империей» нельзя считать доходом даже при очень большом желании, а постоянного дохода у вас, насколько я знаю, нет. Поэтому я готов платить по сто тысяч золотых рублей за каждый слепок, которым вы усилите моих людей. Само собой, процесс будет проходить иначе: каждый кандидат на усиление будет давать клятву Даром лично мне, после чего отправляться в целительский сон. Соответственно, узнать о вашем участии в процессе будет как минимум затруднительно.

Я прикинул, как это все будет выглядеть в перспективе, забраковал пару-тройку вариантов формулировок подачи своих сомнений, а затем плюнул и рубанул правду-матку:

— Государь, я не готов усиливать слепками абы кого, то есть, всех ваших родичей, глав влиятельных родов, их свиту и хороших знакомых, миленьких горничных и так далее. Зато с удовольствием помогу ускорить развитие вашим телохранителям, сотрудникам спецподразделений, работающим «в поле», и так далее. Но даже тут есть маленький нюанс: тиражирование лиц со слепками рано или поздно вызовет вопросы. Хотя бы из-за того, что у каждого из них на левой руке будут болтаться два браслета с линзами-камертонами.

Как ни странно, Ярослав Третий не разозлился — дал слово, что абы кого усиливать не будет, ибо каждый потенциальный Архимаг — это возможная проблема, и пообещал заказать артефакторам браслеты-дубли, прикрытые мощнейшими иллюзиями. Впрочем, больше всего меня зацепило не все вышеперечисленное, а одобрение, на миг появившееся в его глазах. И я решительно сделал еще один шаг навстречу этим двум Волконским:

— Да, чуть не забыл: завтра Валентина Петровна передаст Валентине Алексеевне схему обновление и поможет его освоить. Так что во вторник у вас появится возможность в любой момент сбрасывать накопившуюся усталость.

— Вы ее… простили? — осторожно спросила государыня и заставила меня криво усмехнуться:

— Пока нет. Но это не мешает мне делать то, что должно…

Глава 8

Часть 2

…До обязательного осмотра на КПП Стальных Ворот матушка молча любовалась набухшими почками на деревьях дворцового парка и первыми зелеными «пятнышками» появляющейся листвы. А после того, как я вырулил на проспект Мстислава Ярого, сбросила с себя мечтательное «оцепенение», включила «глушилку» и подняла тему, которую я предпочел бы не обсуждать:

— Я понимаю, почему ты так обозлился на Валентину Алексеевну, но хочу помочь тебе увидеть эту ситуацию с другой стороны…

— Я уже ставил себя на ее место… — буркнул я, почувствовал, что столь лаконичный ответ матушку не удовлетворит, и объяснил поподробнее: — … так что понимаю, каково быть единственным человеком в главной ветви рода, плавиться от ненависти к убийцам детей и внуков, но не иметь возможности отомстить, жить одной работой и так далее, а потом