— растерянно признался я. Не думал, что Тимон вот прямо настолько тщательно меня охраняет. Интересно, Елизавете Тихоновне он тоже под юбку заглядывал? Что-то она мне про обыск ничего не говорила. Или к эльфийке у орка тоже гораздо большие подозрения имеются?

— Ну и долго вы собираетесь стоять у двери? — похоже, обыск, устроенный орком, Мелиссу особо не расстроил. — Ждёте, когда я окончательно замёрзну, так вас и не дождавшись? Вот уж не думала увидеть геройского дознатчика столь нерешительным. Я что, напрасно весь вечер настраивала подругу на ссору с вами? Мне кажется, таковые старания должны быть восприняты с благодарностью и вознаграждены достойно.

Будешь тут нерешительным. Оно конечно, на эльфийку я с самого начала поглядывал с вожделением. И тут даже побочка от перехода ни при чём была. Пренебречь таким великолепием и не мечтать овладеть этой умопомрачительной красоткой, наверное, мог бы только импотент или полный кретин. Но ведь Мелисса только что на меня зверем смотрела и, казалось, действительно была готова прирезать. А я и так давно её в том подозревал.

Гормоны бурлили во мне с неимоверной силой, но всё же не могли заглушить чувство опасности. Ещё ведь и весь мой опыт общения с эльфами говорил, что это чревато весьма неблагоприятными последствиями.

Вот оно как бывает, когда и хочется, и колется. Гамлет со своим «быть или не быть» нервно курил в сторонке, пока я пытался принять хоть какое-то решение.

И если бы эта соблазнительная зараза сразу забралась под одеяло, возможно, голос моего разума и возобладал бы над позывами плоти. Но, увы, скинув кружевной пеньюарчик, эльфийка без малейшего стеснения разлеглась на кровати, приняв изумительно привлекательную позу и откровенно демонстрируя все свои прелести.

Что ж, оружия у девушки не было — некуда его тут было прятать. И на мастера каких-нибудь боевых искусств Мелисса не походила. Никаких тебе рельефных мышц, одни лишь плавные линии и изгибы немного субтильного, но очень красивого женского тела. Сил скрутить меня ей вряд ли бы хватило. Разве что горло попытаться перегрызть. Ну так, чтобы уберечься от этого, достаточно было просто не позволять эльфийке поворачиваться ко мне лицом.

Тем более она и сама, словно чувствуя мой настрой, перевернулась на животик и призывно выгнула спинку, приподнимая шикарной округлости зад и похотливо елозя бёдрами. Будто кошка, незамедлительно требующая кота.

В общем, я плюнул на сомнения и принял вызов судьбы. Уж не знаю, насколько удовлетворённой покинула мою спальню эльфийка, но меня она за пару часов вымотала так, что я еле набрался сил закрыть дверь за улизнувшей прочь девушкой и с трудом доплестись обратно до кровати.

А утром, за довольно поздним завтраком, когда все мы, хорошенько выспавшись, собрались за общим столом, эта хитрюга вела себя так, будто ничего нынче ночью и не произошло, вновь предоставив право любезничать со мной Елизавете Тихоновне. Воспитанница графа за ночь успокоилась и сменила гнев на милость. Опять радостно щебетала, подсев мне на ухо и окружив вроде как заботливой пустяшной суетой.

Под конец трапезы меня это даже стало утомлять. Но к счастью вовремя появившийся дворецкий прервал мои мучения, объявив о посетительнице, требующей безотлагательной аудиенции графа. Старик Миассов, извинившись, покинул нас, но буквально через несколько минут послал слугу за мной, приглашая присоединиться к беседе.

— Позвольте представить вам Федору Кузьминичну Гросс, — указал мне граф на молодую светловолосую девушку, одетую не так чтобы богато, но вполне прилично и очень даже со вкусом. Стройная фигура, милое личико и, чёрт побери, чуть оттопыренные эльфийские ушки. — И знаете ли, голубчик, Федора Кузьминична явилась не столько по мою, сколько по вашу душу. Прознала, что гостит у меня столичный дознатчик и явилась со своей бедой, прося о помощи.

— Покорно умоляя, ваша милость, а не прося, — девушка чуть склонила голову и слегка присела, изображая почтительный книксен. — Поскольку лишь в ваших силах предотвратить чудовищную несправедливость, угрожающую моему жениху.

— И что же стало причиной той несправедливости? — поинтересовался я, впрочем, совсем без энтузиазма. У меня тут планов громадьё, и любое расследование, занимая лишнее время, могло эти планы нарушить.

— Да-да, голубушка, не стесняйтесь, — подбодрил юную посетительницу старый граф, — поведайте Владиславу Сергеевичу о том, что случилось.

— Сегодня рано утром, — пустила вдруг слезу Федора Кузьминична, — почтенного Пантелея Марковича, батюшку моего жениха, обнаружили убитым. А самого Еремея Пантелеевича околоточный надзиратель приказал взять под стражу, ложно обвинив в содеянном. И лишь в вашей власти опровергнуть подлый навет, дабы высвободить моего суженного из заточения. Не откажите, ваша милость, — заламывая руки, девица бухнулась передо мною на колени, — проявите сострадание, спасите Ерёмушку от злого навета!

— Полно вам, сударыня, — кинулся я поднимать её, подхватывая под локотки. — Это совсем уж лишнее. Давайте-давайте, вставайте.

— А и правда, голубчик, — легонько похлопал меня по плечу граф, — отчего бы вам и не помочь по-соседски? Пантелей Непряхин человеком был почтенным, сумевшим из худого двора крепкое хозяйство сколотить, а после к тому ж мануфактуру ткацкую запустить. Да такую, что для него и для герцогства большой прибыток давала. Съездили бы вы, глянули бы хоть одним глазком, что там да как. Может, сынок Пантелея Марковича и невиновен вовсе. Тем более от подворья его до Карасей ваших рукой подать. Может, и своё имение заодно навестить успеете. Считайте это моей личной просьбой, голубчик. А я уж делу этому пригляд обеспечу, чтоб ни в пути, ни на месте никто вас не потревожил.

Пренебречь просьбой графа, давшего нашей кампании приют, да и вообще так по-дружески к нам относившегося, я не посмел. Утро раннее, до деревни Непряхина и впрямь ехать недолго — к вечеру по-любому вернуться успеем.

— Я правильно понял, — обратился я к утирающей слёзы просительнице, — что Еремей Пантелеевич и есть ваш жених?

Федора Кузьминична активно закивала в ответ.

— Что ж, попробую вам помочь. Но вы должны понимать, что, в случае виновности вашего жениха, я дам показания против него.

— И не сомневайтесь, не виновен он, — прижав руки к груди, принялась убеждать меня барышня. — Он хоть и пришёл ко мне под утро, сильно выпивши и вовсе ничего не помня, да только не таков он, чтобы батюшке своему даже в нетрезвости смерти желать. Потому я, как становой пристав за Ерёмушкой заявился, прямиком к вам и кинулась спасения искать.

Мутная какая история.