Было наивно думать, что мне удастся убежать от Бредина. Добавим то, что я была без обуви, не совсем трезвая и чувствовала себя измотанной, а брединские ноги были длиной, как шпалы. Он не оставил мне шансов.

— Ты ведь все знала, да?.. Конечно, ты знала.

Развернув к себе, парень удерживал за предплечья. Мимо нас прошла компания парней и девушек. Они громко смеялись, возможно, над моим странным видом. Но мне было плевать. Я уже неоднократно побила собственные рекорды идиотских поступков и сейчас пыталась сделать это вновь.

Я отвернулась и молчала.

Конечно, он любил меня. Даже такой упрямой ослице, как мне это было ясно. Разве можно так убедительно играть? Но я снова не могла вынести того, что происходило за моей спиной. Чувствовать себя его трофеем, пусть и желанным… нет, это было не в моих принципах.

— Юль, я сейчас вызову такси. Ладно? — интонация Бредина была чересчур мягкой и успокаивающей, словно он разговаривал с умалишенной.

Он снова хотел все замять, и я не могла допустить этого.

— Нет, — мой голос звучал устало, но я была полна решимости. — Ты прямо сейчас мне объяснишь, что значат те дебильные челленджи Филина. Тогда на выпускном и сейчас. Я хочу понять, почему ты поощряешь всю эту хрень?

— Кто тебе сказал? — Бредин отшатнулся от меня.

— Стас показал вашу беседу.

— От него ожидаемо.

Бредин смотрел на дорогу, и его лицо то и дело озарялось светом фар проезжающих машин. Мои ноги в тонких носках стали мёрзнуть, и я решила напомнить парню о своем существовании.

— Это все, что ты мне скажешь?

Он повернулся, приблизился и взял меня за руку, накрывая ее второй ладонью. Я подумала, что тоже самое бы не мешало проделать и с моими ступнями.

— Я… мне очень стыдно, Юля. — Бредин избегал встречаться со мной взглядом и смотрел вниз. — И мне жаль.

— Так значит… тогда, в школе… Все это было неправдой? Наш разговор и все остальное?

— Ну уж нет, — он покачал головой. — Танец, поцелуй и мое предложение свалить оттуда — все было по-настоящему.

Я дернула руку и отступила.

— Тогда, почему ты… почему ничего не сделал?

Он засунул руки в карманы толстовки и развел их в стороны.

— А что я мог тогда исправить? Я пришел утром к тебе, принес твои вещи, то, что ты оставила. Я хотел поговорить, но твой дед сказал, что ты у родителей, а потом ты до самой осени не появлялась.

Он был прав. В то лето я старалась бывать у деда как можно реже и не сталкиваться с парнем. Но разве это мешало ему исправить ситуацию?

Жадно втянув воздух, я выдохнула. Это не было попыткой вернуть самообладание. Я просто устала от этого длинного дня, странной ночи и борьбы с собственными противоречиями.

— И тебя все устроило?

Бредин снова оказался рядом. Стоял так близко, но не решался коснуться меня.

— Конечно, нет, — ответил он. — Но ты ни на шаг меня не подпускала весь прошлый год.

— А на что ты рассчитывал?! — подняв голову, я смотрела на него и снова орала из последних сил.

Он сделал глубокий вдох.

— Не знаю! Я придурок, ты была права.

С этим было трудно спорить. Неудивительно, что мы оба сейчас тут стояли.

Но я была влюблена в него. И сейчас чувствовала это особенно остро, даже несмотря на его поступок. Мне очень хотелось, чтобы он нашел себе оправдание, и я готова была принять его. Важно было то, что теперь я знала правду.

— А поговорить? Объяснить?!

— С тобой поговоришь, — усмехнулся Бредин.

— Так это моя вина?!

— Конечно, нет! — у него тоже прорезался голос. — Тут только я виноват. И мне очень жаль, что я тебя обидел. Но сейчас… все, что я говорил тебе тогда, в ту ночь… все так и есть, Юля!.. Знаю, мне нет оправдания. И моей бездеятельности тоже. Я просто думал, что не нужен тебе, и уже готов был смириться. — Он вынул руки из карманов, притянул к себе и обнял. Я прильнула к его груди и обняла его в ответ.

— Тогда почему не отступил? — я подняла голову и смотрела на него.

— Из-за твоего парня. Бывшего, — самонадеянно уточнил он, намекая на Вета. Но я и не думала спорить. — Недавно… в конце августа я увидел, как он целует тебя, садит в свою машину и увозит. Вот тогда до меня дошло, что детство закончилось, и в один прекрасный день ты просто уедешь с ним или с другим навсегда, и так и не узнаешь о том, что я чувствую. И я уже был просто в отчаянии. Если бы не эта поездка… — он нервно засмеялся и поцеловал меня в лоб. — Что это ты притихла?

— У меня ноги замёрзли, и мне надо в туалет.

Разборки — разборками, но физиология оказалась сильнее моих принципов. К тому же все с ним ясно. Никакой Бредин не умный, он был таким же Мозгоклюевым, как и я. И это не могло меня не радовать.

— Вот блин! — он отпустил меня и извлёк из заднего кармана джинсов свой мобильный.

В третьем часу ночи мы сидели в ванной комнате. Я — на стуле, а Бредин — на краю древней ванны. Он настоял на том, чтобы я подержала ноги в теплой воде. Такой заботливый, что сил моих не было.

— И все равно ты скользкий тип, Бредин. Встречаешься с Мариной, любишь меня. Как это понимать? — я припомнила, как не так давно видела ее машину в нашем квартале.

— Я и Селезнева? Нет, конечно, нет! — запротестовал он.

Но на сегодня он уже израсходовал свой кредит доверия.

— Про вас все говорили. Вы закрылись в гардеробе.

Пусть это были школьные сплетни, но дыма без огня не бывает. Но я вдруг поняла, что мне плевать на то, было ли у него что-то с Мариной в тот вечер, или нет. Мне всего лишь хотелось знать правду.

— Ах, вот ты о чём. — Бредин с пониманием кивнул. — Да, было дело. — Услышав это, я непроизвольно опустила плечи. — Но мы разговаривали и только. Она устроила пьяную истерику, ревела, когда ты ушла, никого не пускала, — торопливо объяснял парень. — Из-за тебя, между прочим. Я знал, что нравлюсь ей, но это не было взаимно. Я так ей и сказал. Кстати, я нашёл там свой пиджак. Спасибо что не изрезала его в тот вечер. Знаю, ты можешь. В чем бы я тогда пошел на свадьбу?