ловко типнул[16]. Королевич, оборотясь к нему, сказал ему: «Что ты, старой шут, взбесился? Ведь я тебя убью». После чего опять начал читать. Старик же, спустя немного, в другой раз схватил зубами королевича за плечо, который насилу мог промолвить: «Что ты, старой шут, разыгрался?» — и, вскоча со стула, ухватил старика за волосы и начал таскать его. Совсем бы старик умертвил Ивана-королевича, если бы к счастью его не запел петух. Как скоро он запел, то Иван-королевич одержал победу над стариком, который вдруг ему заговорил с почтением: «Не бей меня, доброй кавалер! Пойдем со мною». Королевич согласился на сие. Старик, идя с ним из покоев, говорил: «Милостивый государь! Я хозяин сего дома». Потом вывел его в сени, отпер железные двери, и взошли в светелку, в которой на правой стороне разложен был огонь, а на левой — лежало все его имение. Королевич набрал себе довольное число драгоценных каменьев; после чего говорил старик: «Милостивый государь! Извольте выходить вон из сего покоя, потому что приходит тот час, в который должно ему претерпевать наказание от духов. Как скоро королевич пошел вон, то старик за ним так сильно ударил дверью, что оторвал у него полу от кафтана. Королевич, обернувшись, сказал старику: «Что, брат! Надавал ты мне подарков, да и опять тебе жаль стало». После чего королевич вышел из двора и рассказал дядьке своему о всем том, что с ним в ночи ни приключилось. Напоследок, севши на свою лошадь, поехал с дядькою в свое королевство, куда приехав, стал жить благополучно; и по кончине своего родителя принял правление престола, которым управляя благоразумно, был любим своими подданными.

15. Сказка о Бархате-королевиче и Василисе Премудрой

В некотором царстве, в некотором государстве жил-был король, который имел у себя трех дочерей, меньшая из них называлась Василисою Премудрою. Король — их отец, отъезжая на войну, приказал всем дочерям сшить по шириночке и вызолотил на теремах их маковки золотом. Прощаясь с ними, сказал: «Слушайте, дочери мои любимые! Если которая из вас будет жить непорядочно, у той потускнет маковка». После сего выехал из своего королевства. Соседственный король Бархат-королевич, узнав об отсутствии короля, отца их, вскоре приехал в их королевство под неизвестным именем и, нарядясь в нищенское платье, пошел к большей королевской дочери и начал просить у нее милостины. «Милостивая государыня! — говорил он. — Ради своего родителя сотворите мне милостыньку». Она приказала ему высыпать чашку гороху; и Бархат-королевич подбирал оный до самого вечера, по наступлении коего стал проситься, чтобы пустила его ночевать в терем. Королевна, не знав сего, приказала его пустить. И как он взошел в терем, то скинул с себя нищенское платье, объявил королевне, что он не нищий, а Бархат-королевич. Королевна не знала что делать, наконец решилась его оставить ночевать в своем тереме. Как скоро поутру встала она, то увидела, что маковочка на тереме ее почернела; почему говорила она Бархату-королевичу, чтобы он пошел и к прочим ее сестрам.

На другой день пошел он к середней сестре и просил у нее также милостины, которая велела высыпать ему чашку конопляного семя. Как наступил вечер, то он просился ночевать к ней в терем, которая согласилась его пустить, он и ей также объявил, что он не нищий, а Бархат-королевич, которая, не зная, что делать, решилась напоследок его оставить у себя в тереме. Поутру, вставши, увидела она, что маковка на ее тереме почернела, о чем она весьма сожалела и просила Бархата-королевича, чтобы он пошел к меньшой их сестре Василисе Премудрой. Он, пришед к терему ее, начал просить милостину: «Милостивая государыня Василиса Премудрая, ради своего батюшки сотвори мне милостинку». Она, узнав о сем, приказала высыпать чашку ему маку, который он подбирал до самого вечера; по наступлении коего просился он к ней в терем ночевать. Она его пустила; и как он вошел, то, скинув нищенское платье, объявил ей, что он не нищий, а Бархат-королевич. «Очень хорошо, — отвечала Василиса Премудрая, — я прошу покорно со мною вместе опочивать». Бархат-королевич, услыша сие, сказал сам себе: «Говорили, что Василиса-королевна премудра, а она простее всех». По сем Василиса Премудрая, вышед вон, приказала послать постелю над ямою и помостить драночками, а притом кровать убрать весьма великолепно. Между тем, взошед в терем, сказала: «Бархат-королевич! Время ночевать — извольте идти со мною в спальню». Он согласился и как только лег на кровать, то и провалился в яму, где весь изрезался о стекла; а она ушла в терем и легла благополучно почивать. Бархат же королевич, лежа в яме и несколько опамятовавшись, начал стонать. Дядька, услыша его голос, вытащил его из ямы и, принеся на квартиру, искал доктора.

Сестры же Василисы Премудрой, вставши поутру, увидели, что маковочка у ней не почернела, весьма за сие на нее досадовали. Между тем Василиса Премудрая, узнав, что ищут доктора для Бархата-королевича, одевшись в мужское платье, взяла с собою чесноку и натолкала хрусталю. Приехав в дом, сказала лакеям, чтобы доложили Бархату-королевичу, что приехал доктор. Бархат-королевич сему обрадовался, и доктор, осмотря раны, сказал: «Прикажите истопить баню, где я к ранам вашим приложу живительного пластыря». Как скоро сие было исполнено, то Василиса Премудрая в раны наклала ему хрусталю с чесноком; по сем вышла вон и, сев в карету, уехала домой. После сего Бархат-королевич начал кричать. Слуги, пришед и видя его одного, испугались; вскоре побежали опять за доктором, который, приехав, увидел хрусталь и чеснок в ранах, принялся лечить и вскоре его вылечил.

По прошествии некоторого времени возвратился король, родитель их, с войны и увидел, что у обеих дочерей на теремах маковки почернели, а у Василисы Премудрой как жар горит. Отец за сие на них посердился. Потом от Бархата-королевича получил грамоту, в которой он пишет, чтобы отдал ему король половину своего королевства или бы вел с ним войну. Такое известие опечалило крайне короля, и он не знал, что делать. Между тем большая дочь пришла к нему и, видя его печальным, спрашивала, что его беспокоит. «Как мне не печалиться, любезная дочь, — говорил король, — сына у меня нет, а я уже стар, но Бархат-королевич прислал ко мне грамоту и просит, чтобы я ему отдал или половину своего королевства, или бы шел противу его войною!» — «Ах батюшка сударь! — говорила большая дочь. — Есть о чем печалиться: я противу его пойду».