Онлайн
библиотека книг
Книги онлайн » Военные » Сто первый - Вячеслав Валерьевич Немышев

Шрифт:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 36 37 38 39 40 41 42 43 44 ... 83
Перейти на страницу:
сне, или кто рассказывал страшное.

У подбитой брони солдаты. Ивану все видится, как в замедленном кино. Солдаты убитых грузят. Одного, который без скальпа, вчетвером взяли и, мелко семеня, потащили к машине к раскрытому борту; у него у горемычного голова болтается, рука сорвалась и об асфальт. Солдаты опустили тело. Снова подхватили, стали поднимать в кузов; из тела протекло — черное закапало, пролилось на землю под колесо.

Второго ловчее загрузили.

Покатился кузов. В кузове мертвецы: кровь на голом железе; окурки, гильзы стреляные, фантики от сникерса; руки белые раскинулись — пальцы скрюченные, ноготь, сорванный с мясом.

Дядька с шахтерским лицом, не дотянулся до борта, Ивана все пытает:

— Да шо на дорохе, скажи, етииху… слышь, зема?

Ивану надоел этот дядька; ростом тот невелик, по щекам морщины глубокие — как две канавы тянутся от глаз к кончикам широкого толстогубого рта. Возьми да и скажи Иван:

— Двух пацанов погрузили. Им теперь напаяют цинк и отправят домой спецрейсом, «двухсотым» грузом. А ты, мужик, чего подумал?

Дядька рот толстый раскрыл и ноздри раздувает, вроде как хочет чихнуть.

— На заработки дядя? Ну-ну.

Дядька после Ивановых слов пригорюнился: глазами белесыми хлопает и сигарету сует в рот. Упала сигарета. Он вторую. Иван сморщился брезгливо, зыркнул горючей зеленью.

Машины еще некоторое время катились куда-то по улицам, водители кидали грузовики то влево, то вправо. Иван уже не видел, куда они едут, все равно ему стало. Когда вкатились во двор комендатуры, народ вокруг зашевелился.

Двери кунга распахнулись.

Синие ворота. Иван через головы видит — дерево ветвистое у ворот. Заглохли моторы. Голоса снаружи: рявкает кто-то, знакомо так рявкает:

— В душу, в гробину, в маму растасую, разэтакую!

«Ну, наконец-то, я дома!» — вскинул Иван сумку на плечо.

Народ впереди заворочался. Со двора орут:

— Старший кто? Выводи по отделениям.

— Какие нах…отделения, вот список. По списку. Кузнецов, Пальянов, Реука…

Ивану на ухо Костя шепчет:

— Двое их было или трое, ягрю, не помнишь?

Иван не сообразил сразу, его толкают со всех сторон.

— Кого трое-то, ты о чем, Костян?

— Седых, Знамов… — откуда-то снизу.

— Я, я, — протискивается Иван к выходу.

— Убитых, ягрю, трое, или двое? — вслед ему Костя. — Видел?.. Один… голова прям синяя, ягрю… мясо прям живое, а не голова.

— Романченко…

Не дослушал Иван старшину, прыгнул с борта. Растолкали их в стороны. Иван теперь с Саввой во второй шеренге. Костя где-то впереди за головами. Иван видит его затылок, и отчего-то не по себе ему стало. Чего такого Костя сказал? «Счетовод хренов, — и мурашки по спине. — Это я с непривычки. Отвык, отвык. Эх, Шурка…»

На плацу офицеры — все как будто с одного конвейера — серые.

«Лица у них одинаковые, — соображает Иван, — серость окопная». Он сумку пихнул под ноги и слышит — перед строем говорят:

— Вы приехали… на войну. Сегодня, можно сказать, на ваших глазах погибли двое солдат, таких же парней, как и вы. Добро пожаловать, можно сказать, в ад. Кто приехал по недоразумению, есть время уехать, нах… обратно. Ага, вот подсказывают. Трое. Третий умер по дороге в госпиталь. Думать, нах… время есть… целая минута, пока не подойдет комендант.

Вернувшись в комендатуру, Колмогоров внутри комендантского двора под ветвистым каштаном обнаружил начальника штаба полковника Духанина, невысокого человека с красным лицом и вечно озабоченным взглядом сорокалетнего штабиста. Тот в своей манере, нудным скрипучим голосом, отчитывал за что-то майора Полежаева, начальника инженерной службы. Полежаев икал, тер припухлые веки, жмурился на выбравшееся из-за крыши штаба скучное осеннее солнце.

Колмогоров сказал Духанину, чтобы тот собрал офицеров, мельком глянул в тяжелое оплывшее лицо Полежаева.

В своем кабинете он уселся за стол и стал что-то чиркать в блокноте.

Луч из окна жирной биссектрисой разделил стол на две половинки.

Комендант рассеянно проследил взглядом по лучу и уставился в желтовато-мутное оконное стекло, наполовину заложенное мешками с песком. Так и сидел, пока вошедший незаметно Тимоха, не отвлек его.

— Стучаться забыл? — недовольно буркнул Колмогоров.

— Виноват, тащпо… стучался.

Тимоха услужливо поставил перед комендантом стакан с крутым кипятком, блюдце с хлебом, кусочком масла и так же бесшумно вышел.

Колмогоров заварил из пакетика, бросил кубик сахара. Задумался, уставившись в пустую стену напротив, зазвенел ложкой в стакане: «Светка, Светка… И чего вас, баб, несет на войну? Ну, брякнул по пьянке. Язык мой…»

Колмогоров даже сейчас, спустя почти три месяца их военно-полевого романа не мог ответить себе на вопрос, любит ли он зеленоглазую медсестру. Но в тот день, когда, выпив чуть более своей нормы, обнимая под знакомую музыку ночных перестрелок мягкую Светку, прошептал ей на ухо, что решено — он разведется с женой и распишется с ней. И заживут они.

«Э-эх, Светка, — вздыхал Колмогоров. — Ну, вылетело, ну прости ты меня дурака».

На следующий день и произошел тот разговор. Колмогоров, как нашкодивший мальчишка, мямлил что-то неразборчивое. Когда Светлана Пална поняла, что слова те любовные слюнявые были так, ерундой — сантименты поперли из голого, размякшего от водки полковника — сказала ему обидное. Колмогоров отматерился в ответ. Потом жалел Светлану Палну и себя жалел.

Да что говорить тут. Война — сука. Вали все на нее, полковник, — спишется потом на боевые или еще как-нибудь.

О солдатах, что погибли сегодня, не думалось Колмогорову. Если каждый раз мучить себя, от тоски загнешься или сопьешься, как бывший комендант.

Прошло полгода его службы в Грозном: полгода кошмаров и смертей — бессмысленных каждодневных смертей. Бессмысленных потому, что ни Колмогоров, ни начштаба Духанин, никто из солдат и офицеров — молодых и гнутых-битых стариков — не могли понять, зачем все это вокруг них происходит.

Мысли коменданта были прерваны стуком в дверь.

Колмогоров тяжело вздохнул, глотнул горячего, чертыхнулся, обжегшись.

На пороге появился выбритый до синевы и порезов начальник штаба, за плешивой макушкой Духанина виднелись высокие фуражки, кепки с козырьками. Офицеры входили и рассаживались вдоль стены.

Совещание началось.

Колмогоров изложил суть доклада командующего: про террористические деньги, боевиков, минную войну и так далее. Духанин при этом значимо закивал мягким с ямочкой подбородком, с хрустом раскрыл папку штабной документации.

Полежаев сидел напротив коменданта, изо всех сил сдерживал мучавшую его икоту, но на словах «началась минная война» все же не сдержался — утробно икнул. Никто не засмеялся, не посмотрел в его сторону; комендант, сбившись с темы, лишь покрутил желваками. Только Духанин недовольно засопел.

Разобравшись с вестями из штаба группировки, стали решать насущное — кто старшим поведет колонну в Ханкалу: подходило время пополнить запас

1 ... 36 37 38 39 40 41 42 43 44 ... 83
Перейти на страницу:

Еще книги автора «Вячеслав Валерьевич Немышев»: