Позже, когда она получила горькое письмо от Иосифа, поражённого отъездом матери, и находилась в отчаянии, Кеннон письмом утешал её: «Не позволяйте себе самой усомниться в Вашей правоте… В Дели Вы следовали тому, чего требовала Ваша натура. Если бы Вы вернулись назад, в СССР, тогда, будучи врагом системы, Вы стали бы, в известном смысле, врагом самой себя. И всё это не принесло бы ничего хорошего Вашему сыну…Верьте, даже перед лицом этой огромной печали, что каким-то образом, которого ни мне, ни Вам не дано осознать, Ваше мужество и вера будут в конце концов оправданы – и для Вашего сына тоже».

Как вцепились! Не её натура требовала прийти в американское посольство в Дели, а ЦРУ с КГБ, и не была она врагом системы. Захотела бы вернуться к детям, точно убили бы – не для путешествия за сувенирами проворачивали такую операцию!

…Время шло, издательство «Прогресс» не спешило оформлять официальное приглашение Сингху на работу. Почему это происходило, теперь понятно. Неведомый режиссёр всё спланировал мастерски – столь длительное расставание обостряло чувства и делало встречу всё желаннее. Тем более что все согласования были проведены.

По приезде в Москву Сингх поселился у Светланы. После длительного пребывания в губительном для его лёгких климате Англии он тяжело болел. «Сингх был неизлечимо болен. Более двадцати лет бронхоэктазии (хронический бронхит), полученной в Англии, и эмфиземы привели его лёгкие в безнадёжное состояние. Антибиотики помогали на время, но холодный климат и простуды быстро выводили его из строя».

Сингх опять лёг в «кремлёвку», а Светлана стала добиваться разрешения оформить их брак. Благословение на самом верху имелось: «Летом того же (1964-го. – Автор) года я видела А.И. Микояна, всегда доброго и по-человечески внимательного ко мне. Я рассказала ему всё о Б. Сингхе и наших планах, и он выразил большую симпатию к нам». Однако, чтобы иметь чьё-то мнение над собственным, он рассказал всё Хрущёву. По словам Микояна, Хрущёв был очень доволен и сказал: «Вот и прекрасно! Пусть поедет, посмотрит Индию, – полезно видеть другие страны!»

В 1965 году многое изменилось. Хрущёв был низвергнут. Зарегистрировать брак с Сингхом Светлане не удавалось. Она обратилась в правительство. 4 мая в бывшем кабинете Сталина в Кремле её принял Председатель Совета Министров СССР Косыгин:

«… – Почему вы ушли с работы, где были раньше?

– Я ушла по состоянию здоровья, и некому было помочь дома с детьми. Я считала, что для меня дом и дети важнее, у нас ведь есть пенсия…

– Я понимаю: вам было в то время трудно в коллективе. Это понятно. Но мы не собираемся продолжать гнилую линию Хрущёва в этом вопросе! И вам нужно снова войти в коллектив, занять должное место в коллективе. Мы вам поможем, если что… <…>

– Нет, ко мне всегда очень хорошо относились, а сейчас я не работаю просто оттого, что много дел дома, и мой муж очень больной человек. – При слове «муж» премьера как бы ударило током и он заговорил легко и свободно, с естественным негодованием:

– Что вы надумали? Вы, молодая, здоровая женщина, спортсменка, неужели вы не могли найти себе здесь, понимаете ли, здорового молодого человека? Зачем вам этот старый, больной индус? Нет, мы все решительно против, решительно против. <…>

Мы вам не советуем регистрировать ваш брак. Не советуем. И не разрешим. Ведь он тогда по закону сможет увезти вас в Индию?..»

Беспокойство премьера было напрасным – в октябре 1966 года Сингх скончался.

Руководство страны поменялось, но остановить маховик, запущенный Хрущёвым, было не под силу никому. Скоро Светлане предстояло выезжать в Индию не с Сингхом, а с его прахом.

Судя по страницам книги «Только один год», на которых с восторгом говорится о Синявском и его книгах, уроки Учителя Светлана усвоила хорошо. Приговор суда стал сигналом для её протестного действия – выезда за границу. Всё шло по плану. Вера Светланы в дело отца была сломлена, почти десять лет Синявским были потрачены не зря – талант!

Остаётся пока не совсем понятным, как священник, который крестил Светлану в 1962 году (через полгода после крещения Синявского), предугадал появление в её жизни иностранца?

«Не спеши, – сказал отец Николай. – Ты всегда слишком спешишь, от этого у тебя все неудачи на личном фронте. Подожди, не торопись, ещё приедет князь заморский…» – и он усмехнулся как-то в сторону».

Насчёт «Ты всегда слишком спешишь» священник был неправ. Достаточно вспомнить её общение с Виктором, которое продолжалось почти три года.

По-моему, это было не провидение, а подготовка Светланы к следующему этапу. Неужели священник не знал, кого он исповедует?

Общеизвестно сотрудничество КГБ с церковью. «Случайное» знакомство с индусом в кремлёвской больнице позволяет утверждать, что обещание «князя заморского» было конкретным знанием – священник как в воду глядел: «Через два месяца после этого разговора Браджеш Сингх был в Москве, в октябре, когда отца Николая уже не было в живых, все счастливые случайности и совпадения соединились для того, чтобы мы встретились и познакомились. Остальное уже известно. Отец Николай не бросал слов впустую».

А совесть у священника всё же была, – когда про князя заморского говорил, в глаза не смотрел, «усмехнулся куда-то в сторону».

Обилие случайностей и совпадений в жизни Светланы перед отъездом в Индию говорит о наличии заданной закономерности.

Священник умер, Сингх – тоже. Синявский книжки пишет в лагере.

Наступала заключительная фаза.

О причине своего отъезда и предшествующем ему периоде через восемнадцать лет Светлана напишет из Тбилиси: «Это было время, когда я была сама собою, жила легко и счастливо, и хотя отец мой скончался, я ещё не переживала той ужасной внутренней ломки, которая пришла позже. В годы, последовавшие затем, я переживала какой-то душевный хаос (да, вероятно, и не я одна, но я сильнее других). Постепенно я все больше оказывалась среди людей, настроенных оппозиционно, среди всевозможных течений мысли, которые я привыкла считать чуждыми. Однако – волею судеб, я столкнулась с таковыми вплотную, и так сказать – сама погрузилась в них. А потом – как-то незаметно для себя в результате такого образа мышления я уже и не находила самое мысль об оставлении Родины ужасной, – как я полагала всю свою жизнь, до того».

«Погружение в чуждые мысли», как считала Светлана, было не «волею судеб», а продуманной стратегической операцией, которая должна была стать апофеозом дискредитации Сталина, начатой Хрущёвым в 1956 году.

Светлана для выезда «созрела». Дело оставалось за небольшим – добиться разрешения для выезда за границу, тем более что причина была – выполнение последней воли индийского друга – отвезти его прах в Индию. Власти для вида поупирались, уступили настойчивости Светланы и отпустили.

Разрешение на выезд дал тот же Косыгин, который позже,