Шрифт:
Закладка:
…Наверное, я чистая христианка. Прощаю не только врагов, но и друзей своих.
А может быть, поехать в Прибалтику? А если я там умру? Что я буду делать?
Более пятидесяти лет живу по Толстому, который писал, что не надо вкусно есть.
Про Завадского
Раневская вместе с другими актерами ждала прихода на репетицию Завадского, который только что к своему юбилею получил звание Героя Социалистического Труда.
После утомительного ожидания режиссера Раневская громко спросила:
– Ну, где же наша Гертруда?
Отзывчивость не была сильной стороной натуры Завадского. А долго притворяться он не хотел. Когда на гастролях у Раневской случился однажды сердечный приступ, Завадский лично повез ее в больницу. Ждал, пока снимут спазм, сделают уколы. На обратном пути спросил:
– Что они сказали, Фаина?
– Что-что. Грудная жаба.
Завадский огорчился, воскликнул:
– Какой ужас – грудная жаба!
И через минуту, залюбовавшись пейзажем за окном машины, стал напевать: «Грудная жаба, грудная жаба».
Раневская говорила:
– Завадский простудится только на моих похоронах.
Завадскому снится, что он похоронен на Красной площади.
Завадский родился не в рубашке, а в енотовой шубе.
– Доктор, в последнее время я очень озабочена своими умственными способностями, – жалуется Раневская психиатру.
– А в чем дело? Каковы симптомы?
– Очень тревожные: все, что говорит Завадский, кажется мне разумным…
Завадскому дают награды не по заслугам, а по потребностям. У него нет только звания «Мать-героиня».
Во время сложной репетиции одному из актеров никак не удается справиться с ролью. Завадский с воплем: «Пойду и повешусь!» – выбежал из зала. Все, кроме Фаины Георгиевны, заволновались. Раневская успокоила коллег:
– Не волнуйтесь. Он вернется… сам. Дело в том, что в это время Юрий Александрович всегда посещает т-туалет.
Раневская называла Завадского маразматиком-затейником, уцененным Мейерхольдом, перпетуум-кобеле.
В «Шторме» Билль-Белоцерковского Раневская играла «спекулянтку». Текст она сочинила сама – автор разрешил. После сцены Раневской – овация. «Шторм» долго шел в разных вариантах, но однажды Завадский ее «спекулянтку» из спектакля убрал. Раневская спросила у него:
– Почему?
Завадский ответил:
– Вы слишком хорошо играете свою роль, и от этого она запоминается чуть ли не как главная фигура.
Раневская предложила:
– Если нужно для дела, я буду играть свою роль хуже.
Когда у Раневской спрашивали, почему она не ходит на беседы Завадского о профессии актера, Фаина Георгиевна отвечала:
– Я не люблю мессу в бардаке.
Когда Завадский получил звание Героя Социалистического Труда, Раневская на следующий день позвонила Борису Михайловичу Поюровскому[3] и спросила:
– Вы уже поздравили?
– Да. А вы разве еще не поздравили?
– Нет, я не стала. Я, конечно, должна была это сделать, я его очень люблю, но не поздравила. Я его знаю дольше, чем вы. Он хотел быть народным артистом СССР – и стал им, хотел быть лауреатом Ленинской и Сталинской премий – и получил их. А теперь что он еще может хотеть? Разве что место на Новодевичьем кладбище. Ведь Нобелевскую премию театральным деятелям не дают, и он остался без цели в жизни. Это же самое страшное, когда у человека не остается никаких желаний. Я могу ему только соболезновать.
– Ох, вы знаете, у Завадского такое горе!
– Какое горе?
– Он умер.
Завадский всегда разъяснит, к какому выводу актеры должны прийти своим умом.
Знаменитая балерина Галина Уланова, одна из жен Завадского, в детстве на вопрос о том, кем она хочет стать в будущем, уверенно отвечала: «Мальчиком!»
Услышав об этом, Раневская порадовалась:
– Хорошо все-таки, что ей не удалось стать мальчонкой, иначе Завадского обвинили бы в однополой любви…
Юрий Александрович Завадский в очередной раз произнес на репетиции характерную для него сентенцию и призвал коллектив подумать над каким-то вопросом:
– Одна голова хорошо, а…
– …с телом куда лучше! – успела вставить Раневская, мгновенно разрушив весь пафос выступления режиссера.
Молоденькой актрисе, страстно желавшей понравиться Юрию Завадскому, Фаина Раневская посоветовала:
– Как только он к вам приблизится, вставайте на цыпочки и молчите.
– Но для чего?
– Чтобы быть похожей на балерину. Да, и еще прекратите кушать, балерины все тощие.
Юрий Завадский на собрании труппы:
– Сезон обещает быть хорошим…
Раневская шумно вздохнула:
– …но обещание опять не выполнит.
– Фаина Георгиевна, вам нужно бросить курить. Ну соберите вы свою волю в кулак, – просил актрису режиссер Юрий Завадский.
Раневская вздохнула:
– Кулак слишком большой получится, могут не понять…
На очередное замечание режиссера Завадского о том, что не мешало бы бросить курить, Фаина Раневская ответила:
– Венера тоже курила…
Пытаясь вспомнить хоть одну Венеру-актрису, Юрий Завадский озадаченно спросил:
– Какая Венера?
– Милосская.
– Кто это вам сказал?
Раневская пожала плечами:
– А почему же ей мужчины руки отбили?
Завадский со злорадным удовольствием пообещал:
– И вам отобьют, Фаина Георгиевна!
Актрису это ни капельки не смутило.
– На памятнике? Пусть отбивают. Только памятник для начала поставьте.
Завадский на собрании назидательно:
– Слово не воробей…
Раневская согласилась:
– Конечно! Оно голубь – нагадит так нагадит!
Фаина Георгиевна сказала о Завадском: Он умрет от расширения фантазии. Пи-пи в трамвае – все, что он сделал в искусстве.
Завадский принялся рассуждать о необходимости профилактики гриппа и об обязанности каждого актера сделать прививку:
– Обещают, что этой зимой Москву снова свалит грипп.
Раневская тревожно:
– Постановление партии и правительства было, что
