на каждый из них с достоинством. Но Зареченцев только слегка покачивал утвердительно головой и шел дальше. Высокий, сутуловатый, в отлично выглаженном костюме и легких туфлях-сандалиях, Зареченцев иногда останавливался у котлованов, тщательно вытирал пот с холеного лица и, прищурив зорко чуть задумчивые глаза, бросал короткий взгляд в полуденную оранжевую степь. Нет, это не знатный экскурсант, это все видящий, все знающий инженер-строитель первой величины. Когда Братчиков встречался с ним, он особенно остро чувствовал себя рядовым техником-прорабом. Зареченцев как бы гипнотизировал Братчикова.

— Надолго к нам, Вениамин Николаевич? — между прочим поинтересовался он.

— Видите ли, как пойдут дела...

Прислали все-таки чрезвычайного уполномоченного. Лишь бы не заставил строить бараки и класть печки в домах, ссылаясь на фактор времени.

Но Зареченцев целые дни пропадал на трассе железной дороги, и Братчиков успокоился, даже был доволен, что появился помощник — нештатный, так сказать.

Вечером к нему в палатку, зашел Федор.

— Читали, товарищ...

— Алексей Викторович.

— Читали, Алексей Викторович? Вот. Узнаете? — Федор развернул на столике газету.

Братчиков придвинулся к лампе.

— Узнаете? Назначен директором совхоза «Гвардейский».

Да, это был генерал Витковский: в полной парадной форме, со всеми орденами и медалями. Он смотрел с газетного листа строго, испытующе. Лицо моложавое: наверное, снимался вскоре после войны.

Братчиков бегло прочел, принялся читать сначала.

Федор с удовольствием отметил, что начальник строительства взволнован.

— Что ж, встретим, как полагается, — сказал он, отложив, наконец, газету. Потом добавил: — Выходит, будем работать по соседству. — И еще повременив, спросил: — От Василия Александровича ничего нет?

Федор развел руками.

Оставшись один, Братчиков курил сигарету за сигаретой, пока не начало поташнивать. Эту ночь он спал тревожно: до утра все воевал во сне. На фронте-то он пробыл только полтора года, но вот уже который год память услужливо проявляет все новые и новые негативы военного времени... Вряд ли заместитель командующего армией помнит командира противотанковой батареи; но ему, Братчикову, до конца жизни не забыть, как ранней весной сорок третьего переправлялись через Кубань его пушки на подручных средствах — связанных из бревен и жердей плотиках — «душегубках». Немцы били точно по переправе. И откуда ни возьмись — Витковский. А тут, как на грех, солдаты замешкались с одной пушкой. Генерал выхватил из кобуры пистолет, крепко выругался и пальнул в воздух. Он, Братчиков, сам бросился к орудию, почувствовав себя кругом виноватым перед этим генералом, которому ничего не стоило переправиться через Кубань вместе с передовой группой десанта.

Картина кубанской переправы была настолько ощутимой физически, что Алексей Викторович, очнувшись, быстро вскочил с постели, чутко прислушался. Чертовщина!.. Ну, ясно, проспал! Умылся прямо из бочки, надел чистую рубашку и, взяв соломенную шляпу, отправился на стройку. Завтракать было уже некогда.

На бровке теплотрассы погромыхивал экскаватор. Ровный отвал влажного грунта, прихваченный суховеем, поблек за ночь, и вороха глины, вынутой сегодня утром, отсвечивали на гребне чистой охрой. Поблизости вставали из котлованов первые дома: каменщики смахивали с простенков крошки зачерствевшего раствора, принимались выкладывать очередные рядки. Еще дальше виднелись сборные коттеджи: стропила были подняты, теперь дело за кровельщиками. А на самой окраине, где начиналась степь, изрытая сурками, автокран ловко подхватывал железобетонные брусы и, сделав полукруг, осторожно опускал их в основание будущей котельной. «Вот и зацепились за свой плацдарм, теперь бы только удержаться, перезимовать, а там сам черт не страшен», — бодро рассуждал на ходу Братчиков.

— Какие будут указания, Алексей Викторович? — встретил его у конторки «шеф-пилот».

— Отдыхай пока.

— Нет, пусть готовит машину! — сказал в раскрытое окно Зареченцев. — Скоро вылетаем в область.

— Как?!

— На бюро обкома вызывают. Кстати, там познакомитесь со своими помощниками — главным инженером и заместителем по общим вопросам.

— Кто такие?

— Главного инженера вы должны знать — Соловейчик, из «Жилстроя». Довольны?... А второго зама и я в глаза не видел. Какой-то отставник, говорят.

— Всегда сосватают, не показав.

— Что, был на примете кто-нибудь другой? Ничего, Алексей Викторович, стерпится-слюбится!..

В обеденный перерыв Федор получил телеграмму от Синева. Забежал в конторку — пусто. Без спроса влетел в палатку Братчикова и смущенно попятился от неожиданности: на чемодане сидела незнакомая молодая женщина. Первое, что он увидел, ее длинные темные волосы, текущие по голым плечам. Она была в одной юбке и едва успела прикрыть грудь не то кофточкой, не то полотенцем.

— А Алексея Викторовича нет? Виноват, извините...

— Ненормальный, — полушепотом сказала она ему вдогонку и невольно рассмеялась над своим испугом.

2

База геологической экспедиции находилась в трех километрах от стройки, на берегу протоки, происхождение которой считалось чуть ли не таким же загадочным, как и происхождение марсианских каналов (кое-кто утверждал, что здесь, на караванных путях из Средней Азии к Волге, в древние времена сооружалась оросительная система). Протока, действительно, была очень глубокой — настоящее чудо для гидрогеологов, которые с надеждой посматривали на нее: должны же быть, в конце концов, подземные водохранилища в этой сухой степи.

Судя по всему, экспедиция обосновалась здесь давно, и прочно: механическая мастерская, гараж, электростанция, приземистый корпус управления, однотипные саманные коттеджи и даже усадьбы индивидуальных застройщиков с их разностильными домиками.

Надежде Бороздиной нравилось это селеньице, не помеченное на карте, и она с удовольствием отправлялась на базу экспедиции, когда начальник планового отдела посылал ее, инженера-экономиста, с каким-нибудь, поручением к геологам. Радовала и лишняя встреча с Натальей Сергеевной Журиной. Они познакомились на прошлой неделе, вместе просидев весь день за проектом титульного списка изыскательских работ для «Никельстроя». После работы Наталья Сергеевна пригласила ее к себе:

— Идемте, идемте, накормлю вас свежей рыбой. А заодно посмотрите мою хату.

Это был чудный теремок над обрывом, огороженный с трех сторон штакетником. На грядках зеленые заросли редиса, укропа, лука, и тут же маки, жарко разгоревшиеся на ветерке. Ну прямо-таки райское местечко.

В доме — две комнаты и кухня — была идеальная чистота. Каждая вещичка на своем месте. Ничего лишнего, никаких безделушек. Открытая книга — на тумбочке, приютившейся в углу, рядом с кроватью. Тут и спрашивать не надо: без того ясно, что Наталья Сергеевна живет одна.

— Идемте на берег, я сейчас наловлю окуньков на уху. Или пожарить лучше, — говорила хозяйка, не обратив внимания, что гостья немножко задумалась, тайком оглядев ее жилище.

— Вы так уверены в успехе рыбной ловли?

— За сазанчиков не ручаюсь, а окуней будет сколько угодно.

Они сошли к воде по щербатым ступенькам земляной лестницы, которую Наталья называла самодельным, эскалатором, и очутились на мостках под высоким глинистым обрывом, сплошь исколотым гнездами стрижей. У причала мерно покачивалась одинокая плоскодонка, в ней лежали бамбуковые удилища, спиннинг, сетки.

— Хотите испытать счастье? — спросила Наталья.