Шрифт:
Закладка:
— Нет. Мы не расходуем бензин и не рискуем своим транспортом ради забавы.
Он хмурится.
— На прошлой неделе Мигель и Кейт взяли велосипед в свой выходной.
— И они вернулись с таким количеством мыла и шампуня, что хватит на несколько месяцев. Не говоря уже о лосьоне для кожи, который они нашли. Мы используем транспортные средства для доставки грузов. Не потому, что нам скучно и мы хотим найти пиво и сигареты.
— Я вернусь с чем-то большим. Почему это не может быть вылазкой за припасами?
Теперь меня раздражают и его ноющий тон, и самодовольное выражение лица. Обычно люди, живущие здесь — даже новички — принимают наши правила и наши решения, не поднимая шума, потому что они так благодарны за то, что с ними хорошо обращаются, и они остаются защищенными. Но иногда такое случается.
— Если ты хочешь сделать вылазку за припасами, поговори с Джексоном. За это отвечает он. Если ты просто хочешь выйти и прокатиться, ответ — нет, — я встречаюсь с ним взглядом и не отвожу глаз, пока он не отворачивается от меня с недовольным ворчанием.
Но теперь он ушел, так что я выхожу в сад и забываю об этой встрече примерно через тридцать секунд.
***
Ближе к вечеру я снова проверяю Молли и нахожу ее в бреду. Я подзываю одну из младших девочек, чтобы та посидела с ней, а затем иду в гараж, где Джексон возится с трактором.
Трактор барахлит, и это единственная часть оборудования, которую мы не можем позволить себе потерять.
Он сунул голову под капот, и я не трачу время на приветствия.
— Я собираюсь проверить точку, — говорю я ему.
Он выпрямляется, хмурясь и вытирая лицо краем своей старой футболки.
— Зачем?
— Потому что я попросила антибиотики. Возможно, кто-то в сети смог их найти.
— Если кто-то заполучит в свои руки антибиотики, он, черт возьми, ни за что не поделится ими с нами.
— Ты этого не знаешь. В прошлом году нам нашли те глазные капли для Меган.
Джексон качает головой.
— Это пустая трата времени, но проверь, если хочешь. Возьми с собой Мигеля.
— Ему пришлось отработать дневную смену на стене.
— Черт. Точно, — он немного колеблется, а затем кивает в сторону задней стены. — Возьми Хэма.
Хэм убирал с полок и раскладывал припасы, но он находится достаточно близко, чтобы слышать наш разговор. Он выпрямляется, выглядя взволнованным.
— Давай, — говорю я ему. — Ты со мной.
Мы уходим, когда Джексон кричит нам в спину:
— Если с ней там что-то случится, не утруждайся возвращаться домой.
Джексон — засранец. Без вопросов. Но он мудак, без которого никто из нас не выжил бы.
***
Пару лет назад мы с Джексоном совершали вылазку за продуктами, когда столкнулись с небольшой группой путешествовавших по району людей, чей старый «Виннебаго» сломался. Джексон учился у моего отца и к тому времени был довольно хорошим механиком. Поскольку район был тихим, и никаких потенциальных угроз не виднелось, он помог им выяснить, в чем дело, и найти нужную деталь для двигателя.
Они были благодарны и рассказали нам о сети помощи, которая создана в соседних штатах. Многие люди, обладающие ресурсами или навыками, заявили об этом, чтобы помочь другим, кто в этом нуждался. Они создали пункты отправки сообщений и безопасные жилища для передачи просьб и предложений о помощи.
Я понятия не имею, кто организует эту сеть, но, насколько я могу судить, у нее благие намерения, и она оказывает реальную помощь. Поэтому я регулярно проверяю ближайшую точку, откликаясь на любую просьбу о помощи, которую мы в состоянии оказать (обычно я жертвую яйца и овощи и иногда отправляю Джексона починить чью-нибудь машину). Только дважды я обращалась за помощью. Оба раза за лекарствами, которые мы не смогли найти сами.
Точка находится всего в восьми километрах от Новой Гавани, поэтому мы никогда не тратим бензин на дорогу туда. Мы с Хэмом довольно хорошо проводим время на прогулке, и всю дорогу он развлекает меня дружескими комментариями.
За последние пять лет большинство людей закрылись, эмоционально замкнулись в себе и лишь выборочно открываются другим. Мир развалился на части. Миллиарды людей умерли и продолжают умирать каждый день. Правительства рухнули. Все, на что мы привыкли полагаться в плане безопасности и стабильности, исчезло менее чем за год. Неудивительно, что большинство из нас не желает рисковать ради других людей, поскольку мы наглядно и болезненно увидели, что люди готовы сделать с другими людьми, когда они испытывают отчаяние и социальные границы исчезают.
Но Хэм совсем не такой. Его родителей жестоко убила банда головорезов, пока он прятался в кладовке в закусочной, где мы его и нашли, но это не разрушило его веру в других людей. Я ему нравлюсь, он доверяет мне и хочет узнать меня получше, не возводя внутренних стен, чтобы защитить себя, и прошло действительно много времени с тех пор, как я общалась с кем-то подобным.
Так что я в довольно хорошем настроении, когда мы подходим к точке в старом магазине быстрого питания, от которого сейчас в основном остались одни развалины. Я спешу к опрокинутому холодильнику для напитков и прошу Хэма помочь мне поднять его, чтобы я могла проверить, нет ли чего внутри.
Там посылка. Мое сердцебиение ускоряется, когда я вскрываю его.
Пузырек с таблетками и записка.
Сначала я смотрю на флакон, и мое сердце замирает, когда я понимаю, что это не антибиотики.
Тайленол. Это полезно. У нас он почти закончился. Но это не то, что нам нужно.
В записке с извинениями объясняется, что они проверили все свои обычные источники, но антибиотиков в наличии нет. Автор записки действительно приложил примитивно набросанную карту горстки городов дальше на востоке Кентукки, которые не так сильно разграбили. Там могут иметься заброшенные аптеки, которые не полностью вычищены, если нам удастся забраться так далеко.
Это не очень хорошая новость, но и не пустяк. Мы с Хэмом обсуждаем, сколько времени нам может потребоваться, чтобы добраться до той части Кентукки. В моем детстве поездка заняла бы всего несколько часов, но теперь все не так просто. Дороги все еще существуют, но они уже пять лет не обслуживались, так что, как правило, представляют собой полосу препятствий.
К тому же, дороги опасны. Раньше здесь были стада людей. Жестокие толпы — иногда
