– Мне сейчас тридцать два. Только при чем здесь я? Не понимаю, к чему эти намеки? Неужели вы могли подумать? Да вы что!

– Я ни на что не намекаю, просто рассуждаю. Минимальный срок по сто пятой части первой – шесть лет, но можно получить и меньше, если дело будет рассматриваться в особом порядке, когда подозреваемый еще до суда признает свою вину. В этом случае наказание будет две трети от минимального, то есть четыре года. При хорошем поведении можно будет рассчитывать на условно-досрочное освобождение. То есть пребывание в колонии составит уже не сорок восемь месяцев, а всего тридцать два, а с учетом нахождения под стражей до суда и того меньше – года два. В моей практике были такие случаи: два года вместо пятнадцати… Два года осужденные женщины работают в швейной мастерской…

– Я поняла, – медленно произнесла Нина, поднимаясь со стула, и повторила, уже почти разъяренная: – Я поняла, к чему вы клоните: вы хотите, чтобы я призналась в убийстве, которого не совершала. Вон из квартиры!

– Квартира не ваша, – напомнил Игорь.

Вдова вскочила со стула и шагнула к выходу, но на ее пути стоял полицейский, и она остановилась.

– Вы не совершали убийства, – согласился Гончаров, – но, вполне возможно, организовали его. Присядьте, пожалуйста. Я вам не враг и все сейчас объясню. Дело в том, что криминалистическая наука за последние лет пять шагнула далеко вперед. На крюке люстры остались отпечатки, на самой люстре, на клавишах компьютера…

– Нет там никаких отпечатков.

– Есть, даже если преступник действовал в гигиенических перчатках. Кроме того, внутри самих перчаток остались его потожировые следы… Опять же на веревке остается след латекса, из которого изготовлены перчатки, да и на самой перчатке след от веревки, на которой был подвешен ваш муж… Под давлением улик ваш сообщник пойдет на сделку с правосудием и получит четыре года, которые превратятся в скором времени в два. А вам как организатору и выгодополучателю – ведь вы же наследуете все состояние мужа – влепят все пятнадцать, которые не уменьшатся ни в каком случае. А пятнадцать лет строгого режима в компании грязных уголовниц – уверяю вас, не все переносят.

– Я не понимаю, чего вы от меня хотите…

– Я не настаиваю, Нина, – с сочувствием произнес майор, – вы подумайте немного, а потом мы пройдем в вашу квартиру, заглянем в мусорное ведро или в корзину с бельем, короче, осмотрим все помещения самым тщательным образом. Очень скоро обнаружим перчатки, отошлем на экспертизу. После чего обратного пути уже не будет. Сколько лет Максиму сейчас?

– Какому Максиму?

– Вашему соседу. Мы же вспоминали о нем сегодня. А вы каждый раз переспрашиваете, будто не помните, о ком идет речь, а ведь он бывал у вас не раз: помогал заносить в дом продукты, задерживался…

– Ему тридцать, – ответила женщина, – кажется, тридцать… Но точно не знаю.

– Он выйдет из колонии общего режима, когда ему будет тридцать четыре, а может, и тридцать два всего. Он останется молодым мужиком, сильным. А вам еще сидеть и сидеть на строгаче. Как вы думаете, станет ли он ждать вас тринадцать лет?

Нина задумалась, посмотрела в окно, вздохнула, повернулась к Гончарову и посмотрела на него так, словно хотела попросить о чем-то.

– Я не убивала, – тихо произнесла женщина, – это Максим. Он заметил, что у нас с мужем плохие отношения… То есть не то что плохие, а вообще никаких. Володя начал выпивать, завел себе любовницу. Хотел даже развестись, но не желал делить имущество… Он стал поднимать на меня руку, оскорблял постоянно. Сосед случайно стал свидетелем нашей ссоры… И я в таком состоянии отчаяния случайно поделилась с ним своим горем. А он сказал как бы в шутку, что в подобной ситуации любая женщина просто обязана обезопасить себя… Обещал мне помочь, потому что я очень нравлюсь ему… Сказал, что как-нибудь предложит Володе выпить вместе, напоит его до бесчувственного состояния и повесит… Я тогда подумала, что это шутка, потому что поверить в то, что человек, пусть даже из-за любви, может лишить жизни другого, невозможно. Но вот видите сами, что именно так и случилось…

– То есть вы сами ничего не планировали?

– Нет, конечно, – возмутилась Нина, – как вы такое вообще могли подумать?!

Гончаров обернулся на дверь, за которой был коридор.

– Очень приличная пара, – прозвучал там голос соседки, – они так любили друг друга. Кто бы мог подумать, что такая трагедия случится!

Майор кивнул, словно соглашаясь с только что услышанным, и посмотрел на вдову:

– Сейчас мой помощник принесет лист бумаги, и вы все это напишете, только не забудьте указать, что вы не были в курсе преступных намерений человека, которого едва знали, и тогда хороший адвокат переквалифицирует статью сто пятую на какую-нибудь попроще, например, на двести пять точка шесть. А это или штраф в сто тысяч рублей, или, но это в самом худшем случае, один год в колонии-поселении. То есть год будете жить в сельском доме, ходить в лес за грибами…

– Какие еще грибы?

Гончаров достал из кармана свой мобильный.

– Вот, смотрите. Мы заходим в интернет… Ищем в поисковике текст Уголовного кодекса… вот… подгружается… Статья двести пять… Читайте сами. Думаю, что вас даже в следственный изолятор не отправят, до суда будет объявлена подписка о невыезде. За это время найдете хорошего адвоката, на деньги не скупитесь – эти крючкотворы иногда творят чудеса и людей, ранее не судимых, разумеется, порой оправдывают и за убийства… Вы прочитали статью?

– Два раза, – тихо ответила Нина.

– Петя, – крикнул майор, – не в службу, а в дружбу, попроси у хозяйки лист бумаги и ручку.

А практикант уже стоял наготове возле входа на кухню с пачкой листов для принтера.

– И все-таки я вам не верю, – тряхнула головой женщина. – С какой стати мне на себя наговаривать? Я же не знала ничего.

– Потому что вы сами жертва. Вы очень доверчивая. Я хочу помочь вам по двум причинам: главная – то, что вы очень похожи на мою жену, а вторая – то, что преступление должно быть раскрыто. А оно и так уже раскрыто: преступник получит свое, а вы, как я надеюсь, встанете на путь покаяния и найдете себе достойного спутника жизни… Да, еще не забудьте написать, что у мужа была любовница…

– Конечно, напишу, раз вы советуете, – согласилась Нина, – я и сама понимаю, как это важно.

– Конечно, именно поэтому ваш муж собирался развестись с вами. Максим как-то узнал об этом и предложил вашего мужа убить, но вы отказались… Вы даже решили, что это была неудачная шутка, а потому не заявили в полицию, о чем сейчас безумно сожалеете.

– Погодите, – попросила женщина, – не так быстро, а то не успеваю запомнить, что писать.

– Пишите на мое имя: начальнику отдела по раскрытию убийств майору полиции Гончарову Игорю Дмитриевичу. И посередине листа крупными буквами поставьте: «Явка с повинной».