— Ну и отлично, тихо пришли — тихо и уйдем!

Это голос подал молчавший прежде Якут. Этот невысокий и круглолицый, весьма общительный в обычной обстановке, но молчаливый и собранный в рейдах человек, несмотря на свою заурядную внешность, вызывал приязнь и уважение у нимфы своей внутренней основательностью и серьезностью. В своем отряде у него был непререкаемый авторитет, приказы лидера никогда не подвергались сомнению и этим он набрал очень много очков веса в глазах Авроры. Ничто так не говорит о человеке, как коллектив, которым он руководит. И отряд Якута смело можно было ставить в пример другим группам.

— Не накаркай!

Спустя несколько минут к водонапорной башне, где укрылся от разрушительного действия «черного ливня» отряд стронгов, приблизились марионетки нимфы. Весь этот рейд был затеян в основном с целью заполучить иммунного специалиста-ядерщика из числа персонала станции АЭС. Это был уже третья по счету вылазка в Зону, организованная Диким стабом и впервые она достигла какого-то прогресса. В первом рейде стронги даже не смогли пробиться к станции, наткнувшись на ожесточенное сопротивление атомитов, второй раз рейдерская группа попала на станцию, но на спеца с иммунитетом им не повезло, весь персонал обратился. К тому же, половина группы серьезно облучилась, угодив под радиоактивную бурю, традиционно сопровождавшую перезагрузку Зоны. Они до сих пор продолжали отлеживаться в лазарете, поэтому вопрос о третьей вылазке встал ребром. Без ядерного реактора приходилось гонять аварийный генератор бункера, а он жрал дизтопливо, что называется, в три горла. Население стаба стронгов росло, а это увеличивало нагрузку на энергосистему. К тому же, Буран планировал само поселение вынести на затяжной кластер по соседству, а сам бункер использовать как укрепленный командный пункт, отрезав сюда доступ обычным обывателям, число коих медленно, но верно росло. Буран хотел исключить любую возможность проникновения на территорию бункера шпионов и диверсантов, маскирующихся под обычных иммунных. А учитывая характер существования этого поселения, это лишь вопрос времени. СБ бункера пока существовала лишь в зачаточном состоянии, и в этом направлении еще предстояла куча работы. Как и во многих других, связанных с существованием нового стаба.

Вот только для нормального функционирования жилого поселения тоже требовалась электроэнергия. И реактор бункера вполне мог ее обеспечить — его мощность, рассчитанная на энергозатраты, связанные с работой портала, вполне это позволяла. Поэтому запустить основойисточник питания было крайне важно. Но со слов Насти, тому после сброса стержней и экстренной заглушки реактора, требовалась полная диагностика, которую без профессионала делать было верхом глупости. Словом, руководство Дикого стаб попало в тупик.

И тут Аврора предложила использовать в качестве пушечного мяса своих марионеток. За этот месяц стронги неоднократно сталкивались с остатками сил Чертей, поэтому в лапы нимфы угодило множество муров, которых она не стеснялась использовать на полную катушку. Буран, после непродолжительных раздумий дал добро, и вот теперь отряд Якута дожидается «засланцев» с «посылкой» на границе кластера с АЭС. И судя по докладу Фиделя, мурам удалось то, что не вышло у стронгов. Похоже, они таки смогли найти иммунного инженера-ядерщика, что нужен был Дикому стабу как воздух.

Как только группа муров вошла в здание водонапорной башни, нимфа дала стронгам указание готовится к отходу, а сама проверила состояние работника атомной станции. Судя по виду лысеющего интеллигента, свежаку крепко досталось — мало того, что приложило откатом, так группа сопровождения еще и угодила под радиоактивный дождик. Несмотря на то, что инженер был обряжен в радиационный костюм веселенького ярко-желтого цвета, делавшего его похожим на забавного неуклюжего телепузика, свою дозу микрозиверт он получил. По посеревшему лицу свежака градом катился пот — муры двигались быстро и загнали явно не привыкшего к таким физическим нагрузкам мужика, как скаковую лошадь. Едва они вошли под своды водонапорки, тот рухнул на пол и распластался на бетоне словно яркая птица. Девушка приблизилась к нему и знаком приказала отстегнуть защитный экран. Проверив состояние ценного свежака, она накормила его дозой радиопротекторов и, игнорируя вялый протест, влила в него пару глотков живчика. Попутно она отмахнулась от расспросов растерянного инженера, лишь сказав ему что время вопросов еще не подошло. Раз уж цель рейда достигнута, пришло время покинуть это место. И, по возможности, сделать это стоило тихо, без лишнего шума и пыли, как того и желал Якут, да и все прочие члены отряда.

Глава 3

— «Это пойдет вашему стабу на пользу, клянусь!» Да эта курва белобрысая нашими руками прибрала к себе в карман белый жемчуг! И мы теперь должны закрыть на это глаза, а босс⁈

Смуглый поджарый человек, в жилах которого явно текла значительная доля восточных кровей, не скрывал своего негодования, яростно сверкая черными глазами и потрясая крепко сжатыми кулаками перед носом у лидера Флюгера.

— Жгут, следи за своим языком! Ты сейчас говоришь о моем хорошем друге! Мы с Авророй топтали кластеры, когда тебя еще даже в проекте Улья не было!

Лицо Грека налилось темными красками от едва сдерживаемого гнева. Он с хрустом сжал кулаки и сверлил тяжелым взглядом начальника службы безопасности и разведки Флюгера, словно вознамерился прожечь в нем дыру. Палаш вздохнул — у этой парочки уже давно не клеились отношения. Формально Грек находился в подчинении у Жгута, но фактически он прожил в Стиксе, да и во Флюгере, значительно дольше и имел гораздо больше авторитета в глазах большинства опытных бойцов стаба. Откровенно говоря, именно Греку полагалось стать правой рукой Палаша и отвечать за те функции, что сейчас исполнял Жгут. Но у начальника караульной службы напрочь отсутствовали амбиции и карьеризм. Он и свой текущий-то пост занял лишь из-за значительно разницы в оплате в сравнение с заработком рядового охранника, и своевременного втыка своей благоверной. Причем, как весьма резонно считал Палаш, весомое слово Дины в этом его решении наверняка сыграло ключевую роль. Жгута, очевидно, это положение вещей всегда бесило и он, время от времени, срывал на Греке свое раздражение, причем, зачастую, без особого повода. Тот, в силу своего довольно флегматичного характера эти шпильки дипломатично игнорировал. До сегодняшнего дня, по крайней мере. Но сегодня Жгут перешел ту черту, за которую заступать не стоило. И Палаш, который обычно старался не влезать в их взаимоотношения, дабы не нарушить хрупкий баланс и не лишиться одного из этой парочки, понял, что пришла пора поставить своего подручного на место. К тому же, тот в последнее время и вправду стал многовато себе позволять.

— То, что мы прохлопали ушами наличие на наших территориях скреббера, это твоя прямая недоработка! — тон лидера Флюгера был таков, что им вполне можно было замораживать воду — И что-то таких недоработок в последнее время у тебя появилось многовато. Что скажешь на это⁈

Жгута, который еще мгновение назад буквально кипел от раздражения, словно окатили ледяной водой. Он резко вспомнил, кто тут начальник и проглотил уже готовую сорваться с губ следующую гневную фразу. Палаш уже не в первый раз напоминал ему его промах, связанный с полным незнанием о деятельности килдингов на кластерах Флюгера, и это именно та реальная причина, из-за которой Жгут заимел зуб на нимфу. Ну а скреббер был, скорее, просто поводом чтобы высказать собственное негодование.

Не дожидаясь ответа, лидер стаба кивнул лысеющей головой на дверь.

— Сходи, проветрись пока, горячий финский парень! Потом с тобой поговорим.

Осознав, что его только что вышвырнули с совещания, словно нашкодившего кота, начальник службы безопасности скрипнул зубами, развернулся на каблуках, и, гремя обувью по металлу, покинул капитанский мостик контейнеровоза.

Посмотрев в спину своему протеже, Палаш вздохнул. У Жгута было достаточно достоинств, но вот болезненное самолюбие к ним точно не относилось. Он не переносил, когда его тыкали носом в собственные промахи. Но только так Палаш мог быть уверен, что подобная ситуация не повториться вновь.

— Заносит его опять!

Собеседник лишь неопределенно пожал плечами. Лицо Грека практически сразу после этой перепалки вновь приобрело меланхоличное выражение, словно это его и не касалось