Глаза её блестят, лицо полно счастья.

— Кто-то рискнул здоровьем и напшикал Лолю? — спросил вошедший молодой человек. — Лоля, колись, кто подогнал эфик?

— Вот, этот пацан! И отвали, у меня больше нет.

— А, так он для тебя взял. А я смотрю, кто это такой наглый… — парень говорит так, как будто меня здесь нет.

Он старше остальных, пожалуй, ему лет восемнадцать. Вершки не арендуются, и такой здоровенный лоб вполне может быть в статусе «ребёнка». Об этом говорит то, что он тут, в подростковом «привате», а не во взрослом лаунже.

— А ещё можешь взять? — обращается он, наконец, ко мне. — Сгоняй, принеси ещё пару.

— А нос тебе говном не помазать?

— Чего?

— Тебе надо, ты и иди. Я помог девушке, но ты не в моём вкусе.

— Хы! — заржала Лоля. — Вы слыхали? Девушке! Ой, я не могу…

Её явно прёт от того, что она приняла, и плевать на реакцию окружающих.

— О, кто-то разглядел в Лольке девушку, а не бездонную банку со штыревом? — делано удивился парень. — Может, ты её даже трахнешь, пацан? Должен же кто-то на это однажды решиться?

— Тебе прямо тут харю разбить? — интересуюсь я вкрадчиво. — Или выйдем?

Я ставлю недопитый коктейль на столик и разворачиваюсь к нему, разминая руки.

— Эй, ты чего? — отступает на пару шагов назад он. — Ты серьёзно? Драться? Как нижники?

— Почему нет? — отвечаю я, понимая, что прокололся. — Не самый плохой обычай. Позволяет понять, кто тут мужик, а кто просто оскорбляет тех, кто не может ему ответить. Так что, выйдем или тут тебя отмудохать?

— Это всего лишь Лоля! — в его голосе мучительное непонимание происходящего. — Её всегда все стебут, с детства! Она же вечно упорота чем-нибудь…

— Может быть, поэтому она и упарывается, что её с детства все стебут? — говорю я тихо и угрожающе, наступая шаг за шагом. — Может, не будь вы такие гондоны…

Парень, отступая, упёрся спиной в стену, и теперь озирается, не зная, что делать дальше. Он выше меня на голову, вдвое шире в плечах, спортивного телосложения и вообще не производит впечатления задохлика. Я должен казаться ему лёгким противником, но он отчего-то совершенно не хочет драться. Пожалуй, даже панически боится этого.

— Эй, эй, не надо! Ты чего! — смотрит он на меня сверху вниз, но с ужасом. — Чего тебе от меня надо, пацан?

— Извинись.

— Перед тобой?

— Перед девушкой.

— Ты про Лолю, серьёзно?

— Я выгляжу несерьёзным? — делаю ещё шаг, сокращая дистанцию.

— Ну, блин, ты даёшь… — сдаётся он. — Лоля, прости меня, я был неправ, это было грубо.

— Ой, да насрать, — отмахивается девушка, — я привыкла. Но спасибо, э…

— Док.

— О, точно, я запомню. Во всяком случае постараюсь. Если не слишком упорюсь сегодня. Кстати, я вечно вмазанная не потому, что над мной стебутся, а потому что без этого мир прозрачный. Боюсь застрять в текстурах.

— Вот, видишь, это же Лоля! — с облегчением смеётся парень. — Она не обижается на приколы! Она вообще без башки!

— Это не повод… Как там тебя зовут?

— Сегоний. Младший, — уточнил он. — Старший — это мой отец.

— Так вот, Сегоний-Младший. Тот, кто оскорбляет девушку в моём присутствии, оскорбляет меня. А кто меня оскорбляет, тот об этом жалеет. Понятно?

— Понятно, блин. Но ты, блин, странный. Ничего такого, оскорбительного, — добавил он торопливо. — Просто странный. Ты что, правда мог меня ударить?

— И всё ещё могу, — заверил я.

— Охренеть… Это же полное кибство!

— Я прем крайм-корпы «Шуздры», — сказал я веско, показав браслеты на руках и опоссума на майке. — И знаешь, как я стал премом?

— Как? — спросил обалдевший Сегоний.

— Отмудохал предыдущего према так, что он обоссался.

— Реально охренеть.

Вокруг нас собрались подростки, и они смотрят на меня так, словно я помесь Супермена с Гарри Поттером, который только что пролетел по небу с криком «Абракадабра» и волшебной палочкой в заднице. Да что с ними не так?

***

— Они не дерутся. Вообще, — говорит Лирания.

— Ты серьёзно, Лирка? — даже Кери проняло.

Уже ночь, но мы все ещё сидим в холле нашего этажа и не расходимся. Слишком много впечатлений. Нагма с Онькой тоже тут, но они уже задремали, положив мне головы на колени. Нагма — на левое, Онька — на правое. Так и спят симметрично, уперевшись друг в друга макушками и вытянувшись ногами в разные концы дивана.

— Ещё как серьёзно, — отвечает девушка. — Я сама удивлялась сначала, но потом привыкла. Зря, конечно, пришлось отвыкать.

— Физическое насилие максимально маргинализировано, — подтверждаю я. — Считается, что это монополия аристократии вверху и удел быдла внизу. Выяснять отношения силой так же бессмысленно, как бегать наперегонки с мотоциклом. Киберы намного сильнее людей, бойцы в оболочках сильнее людей, поэтому физическая сила не значит ничего. Мне Дмитрий, мой брат, рассказывал, но я не очень внимательно его слушал, к сожалению. Забыл.

— Нижним выдают дышку, она подавляет агрессию, — добавила Лирания. — А верхним с детства внушают, что выяснять, кто сильнее физически, очень глупо. Никто же не выбирает лидера по тому, какой вес он может поднять.

— А дышку им не дают, что ли? — удивилась Колбочка.

— Нет, — подтвердила Лирания. — Они её даже купить не могут, пока взрослый айди не получат. Потому что от неё тупеют.

— Брехня это всё, — мрачно огрызается Дженадин. — Я не верю.

— Им вообще всё запрещено, — продолжает Лирка, не обращая на неё внимания, — любые стимуляторы. Даже коктейль на вечеринке выпить, это уже круто и протест. Не всякий рискнёт…

— Кстати о коктейлях! — Шоня вытащила из-под ног сумку. В ней весомо звякнуло. — Когда все начали расходиться, я тут прибрала кой-чего! Кто хочет?

Никто не стал отказываться, даже я. Хотя я уже выпил сегодня столько, что и взрослого бы срубило, но совершенно трезв — альтерионский антидот ещё работает. Пил напоказ, много, крепкого, ради имиджа. Верховая