Шрифт:
Закладка:
Она кивнула, хотя ее мысли были в другом месте. Она вспомнила фразу о том, что «синьор Шинина в это время очень активен», и рассердилась. Какая гадость!
Алисия решила не накручивать себя. Не надо являться в его апартаменты раскрасневшейся и обиженной. Она должна улыбаться. Многие постояльцы были активны по утрам, и она не имела права их прерывать.
Но пока шеф-повар ставил блюда на тележку, Алисия размышляла, как бы она отреагировала, увидев Данте в постели с другой женщиной.
Ей не следует удивляться.
В конце концов, она пару раз видела, как он прогуливался в зоне регистрации с моделями и актрисами.
Пока лифт медленно поднимался в пентхаус, Алисия достала из кармана фартука пудреницу с зеркалом — самое ценное свое имущество. На самом деле это был подарок от матери Данте на восемнадцатилетие. Портрет дамы на ней потускнел, а позолота давно стерлась, но Алисия никогда с ней не расстанется.
Алисия уставилась на свои карие глаза и увидела в них презрение, которое испытывала к Данте, а также плотно поджатые губы. Но потом напомнила себе, ради чего все это делает.
Беатриче.
Напомнив себе, какой превосходной лгуньей она была, Алисия заставила себя улыбнуться. Она должна быть милой, когда увидится с Данте.
Если он спит, она осторожно разбудит его. И если он ее не узнает, она моргнет и скажет: «О, Данте, неужели это ты?»
Она должна вести себя дружелюбно, но не переигрывать. Особенно если он не один.
Однако он сицилиец из Треборди. И он обязан соблюдать определенные традиции. Алисия ожидала, что он, по крайней мере, пригласит ее выпить с ним кофе. Просто из вежливости, конечно.
Двери лифта распахнулись, и она бесшумно покатила большую серебристую тележку по устланному ковром коридору, а потом оставила ее у комнаты дворецкого. К счастью, дворецкий Энцо делал то, что у него получалось лучше всего. Он дремал на своем месте, ожидая, пока постоялец вызовет его, нажав на кнопку.
Настал долгожданный момент, и Алисия, к своему удивлению, обнаружила, что она спокойна. И настроена решительно. Наверное, она не зря так долго репетировала.
— Веди себя прилично, Алисия, — напомнила она себе, добавляя лед, а не лимон, в стаканы с водой, потом взяла поднос с кофе на две персоны. — Не показывай Данте, что ты люто его ненавидишь.
А поскольку она сицилийка, страстности в ней предостаточно. Поэтому она нарочно убрала сливки с подноса. Дамочка Данте, если она с ним, обойдется без сливок.
Она осторожно постучала в главную дверь.
— Кофе, синьор Шинина!
Нет ответа.
Она тихонько вошла в фойе больших президентских апартаментов и включила приглушенный свет. Она прошла по роскошной гостиной, отметив, что в воздухе витает слабый аромат одеколона. Данте, которого она знала, никогда не пользовался одеколоном.
Подойдя к спальне, она прислушалась.
Тишина.
Зато звуки в ее сознании спровоцировали у нее нечто похожее на панику. Она вдруг настроилась на звуки, которые они с Данте когда-то издавали. Это были не только звуки их занятий любовью. Первый поцелуй, когда они лежали у реки под порывами горячего ветра. Более откровенные поцелуи, когда резвились в воде…
Чашки звякнули на блюдцах на подносе, который она держала в руках. Алисия мысленно услышала прерывистое дыхание Данте у своего уха. Этот звук она давно пыталась забыть, хотя он иногда прокрадывался в ее сны…
Она стояла, очень стараясь не опрокинуть поднос и не заглушить тихие звуки, которые манили ее снова и снова. Вот она затаила дыхание, когда Данте поцеловал ее там, где к ней никто и никогда не прикасался. Его приглушенный крик и вкус его губ, пока они вдвоем смаковали то, что произошло между ними. Несмотря на свою неопытность, она знала, что Данте получил удовольствие, как и она.
А теперь Алисии хотелось повернуться и сбежать, потому что она не учла одного. Она не предполагала, что войдет в его апартаменты, прокручивая в памяти единственное воспоминание, которое ее пугало.
Но какой бы внутренний переключатель ни щелкал в ее памяти, Алисия выключила его и сделала глубокий вдох. Чашки и блюдца перестали звенеть. Успокоившись, она постучала в дверь во второй раз. Затем, по его просьбе, она тихо объявила о своем приходе.
— Кофе, синьор Шинина.
Ответа не последовало, и Алисия открыла дверь и вошла.
Прикроватная лампа была включена. Увидев, что Данте один, она невольно вздохнула с облегчением.
Он лежал на животе, выпрямив одну длинную ногу и согнув в колене другую. Казалось, он плывет кролем, повернув лицо в сторону.
Алисия моргнула, решив, что лучше не вспоминать о том времени, когда они были в реке.
Но даже при тусклом свете лампы Алисия заметила, что Данте изменился, словно желая поддразнить ее. Каждый раз, когда она видела его, он становился только лучше.
Мальчик, которого она называла Пауком, был неряшливым и диким, как считали некоторые. Но только не Алисия. Когда Беатриче уехала на учебу, Алисия тайно встречалась с Данте у реки.
Они вместе плавали, и прыгали через бревна, и ныряли, выясняя, кто дольше задержит дыхание. Или играли в пустой каменной хижине. Данте ел то, что приносила Алисия, и она притворялась, что это их дом.
Потом Данте превратился в юношу, и мальчик, у которого не было друзей, кроме Алисии, стал парнем, которого хотели все девочки. Алисия не понимала, из-за чего весь этот шум.
Пока сама не влюбилась в него.
Ей было четырнадцать лет, когда он уехал в Рим, чтобы разыскать своего отца, хотя их неторопливые дни у реки закончились задолго до этого. Алисия ревновала Данте, который спал с деревенскими девушками, но ни разу не поцеловал ее.
Он вернулся мужчиной, и очень красивым. Серьезный, задумчивый и запретный. И он овладел ею через несколько часов после приезда.
Но Алисия хотела этого.
Она попросила его стать ее первым мужчиной.
С тех пор она видела его пару раз в фойе отеля, но он всегда был с женщиной и проходил мимо Алисии. И вот теперь он лежит на кровати, загорелый и небритый, с мускулистой спиной, ягодицами, едва прикрытыми шелковой простыней, и невероятно чистыми подошвами длинных ног. Алисия знала каждый его палец и поэтому так его ненавидела.
Но, несмотря, ни на что, ей хотелось прикоснуться к его обнаженному плечу и осторожно разбудить его.
